История и интерпретации коллективного чтения Торы.
Недельная глава Ваилех предписывает всему народу раз в семь лет собираться, чтобы выслушать «это учение»:
И завещал им Моше, говоря: к концу семилетия, в год отпущения, в праздник кущей, когда придет весь Израиль явиться пред лицо Господа, Бoга твоего, на место, которое Он изберет, читай учение это пред всем Израилем вслух им. Собери народ, мужчин и женщин, и детей, и пришельца твоего, который во вратах твоих, дабы слушали они и дабы учились, и будут бояться Господа, Бога вашего, и строго исполнять все слова закона этого. И сыны их, которые не знали, услышат и научатся бояться Господа, Бога вашего, во все дни, которые вы проживете на земле, в которую вы переходите за Иордан, чтобы владеть ею.
Из текста Торы совершенно непонятно, что именно названо «этим учением» (тора). Согласно Мишне Сота, речь идет об избранных отрывках из книги Дварим: 1: 1-6:3; 6: 4-9; 11: 13-21; 14: 22-29; 26: 12-15; 17: 14-20; 28.
Читает с начала книги Дварим до «Слушай, Израиль», «Слушай, Израиль» (там же, 4:6-9), «И вот, если послушаетесь заповедей Моих» (там же, 13:25), «Отделяй десятину от всех плодов» (там же, 14:22-27), «Когда окончишь отделение всех десятин» (там же, 26:12-15), царский раздел, и благословения и проклятья — пока не дочитает все.
Сота, 7:8
Однако Джеффри Тигай, профессор-эмирит Пенсильванского университета, полагал, что во время этих собраний всенародно, в течение трех-четырех часов читали всю книгу Второзаконие.
Может быть, Торой здесь названо все Пятикнижие? На этот вопрос можно уверенно ответить отрицательно. Хотя мы называем Пятикнижие Торой, сама Тора никогда не использует слово тора в значении «Пятикнижие». При этом слово тора встречается в Пятикнижии 56 раз. В священнической литературе оно чаще всего означает «ритуальный закон», и часто предваряет очередной список предписаний, как, например, в Ваикра, 7:1: «А вот закон (торат) о жертве повинности». Чаще всего (22 раза) слово тора встречается во Второзаконии, из них пять раз в короткой недельной главе — самой «торацентричной» главе самой «торацентричной» из книг Пятикнижия. В большинстве случаев речь идет о тех или иных разделах книги Дварим.
Почему это так, вполне понятно. С академической точки зрения, текст Пятикнижия был составлен редактором (редакторами), соединившим в единое целое различные тексты. Поскольку эти тексты предшествовали компиляции Пятикнижия, ни один из них не мог использовать слово тора в значении Пятикнижие. Поэтому неудивительно, что, встречаясь в книге Дварим с этим словом, классические и средневековые комментаторы каждый раз пытались понять, о каком тексте или «учении» в данном случае идет речь. Только в поздних библейских книгах (Диврей га-Ямим, Эзра-Нехемья) слово тора начинает обозначать привычную нам Тору.
Второзаконие проявляет огромный интерес к централизации культа в месте, «а место, которое изберет Господь, Бог ваш, для водворения там имени Своего» (12:11), сокращенно, «в месте, которое Он изберет». Многие традиционные и академические комментаторы считали это кодовой фразой, обозначающей Иерусалим. (Самаритяне, что неудивительно, утверждают, что речь идет о священной для них горе Гризим). Мужчины-израильтяне должны были являться в святилище на праздник Суккот: «Три раза в году да явятся у тебя все мужчины пред Господа, Бога твоего, на место, которое Он изберет: в праздник опресноков и в праздник седмиц, и в праздник кущей» (16:16). Как сказано в процитированном отрывке, раз в семь лет они должны были брать с собой всю семью. Публичное чтение Торы в Храме лишний раз подчеркивало и укрепляло статус Иерусалима и святилища.
То, что церемония была назначена именно на Суккот, достаточно неожиданно. Возможно, в древнем Израиле (как и у некоторых других западно-семитских народов) Суккот был новогодним праздником. Тора говорит о нем: «Праздник кущей совершай у себя семь дней, когда уберешь с гумна твоего и из давильни твоей» (16-13) — во многих культурах сбор урожая обозначал окончание одного и начало следующего года. И действительно, книга Шмот называет Суккот «праздник собирания плодов при повороте года» (34:22).
Праздник, который мы называем Рош га-Шана упоминается только в священническом календаре (Ваикра, 23: 23-25; Бемидбар 29: 1-6), где он датируется первым днем седьмого месяца. При этом нет никаких указаний, что это именно новый год. Именно Суккот, который праздновали между сбором урожая и первым посевом новой пшеницы, был главным праздником древнего Израиля: в полевых работах как раз в это время наступала пауза, соответственно, это было идеальным моментом для всенародного ритуала.
Такое грандиозное мероприятие, как собрание всего народа в Иерусалиме, естественно, не могло быть ежегодным. Поэтому оно происходило раз в семь лет. Согласно простому смыслу, это должно было происходить «в год отпущения», т.е. в субботний год (шмита), когда прощались долги, а земля оставалась под паром. Однако мудрецы (Сота, 7:8) понимали его иначе: что собрание происходило в год после субботнего. Объясняя это неожиданное прочтение, комментаторы поясняли, что восьмой год назван годом отпущения, поскольку на него так же распространялись некоторые законы субботнего года:
А почему (Писание) называет его “годом отпущения” (как обычно называется седьмой год субботнего цикла)? Потому что (законы) седьмого года распространяются на него, что касается жатвы (урожая) седьмого года, которая выходит (т. е. имеет место в году) следующем за седьмым
Раши на Дварим, 31:10
Это предположение вполне логично в контексте Пятикнижия как мы его знаем и раввинистической галахи. Однако автор исходного текста вряд ли имел в виду именно это, поскольку во Второзаконии субботний год — только время прощения долгов: «Чтобы всякий заимодавец, который даст в долг ближнему своему, простил и не взыскивал с ближнего своего и с брата своего» (15:1); о том, что земля должна оставаться под паром, говорится только в Жреческом кодексе (Ваикра, 25: 1-7). Поэтому логично предположить, что, по логике автора Второзакония, грандиозная церемония в начале субботнего года должна была лишний раз подчеркнуть важность этого года и связанного с ним социального законодательства.
Наша недельная глава ясно и недвусмысленно указывает, кто должен участвовать в ритуале: «Собери народ, мужчин и женщин, и детей, и пришельца твоего, который во вратах твоих». Это определение «народа» является гораздо более инклюзивным, чем в рассказе о синайском откровении, где говорится: «И сошел Моше с горы к народу, и освятил народ, и они вымыли одежды свои. И сказал он народу: будьте готовыми к третьему дню, не приближайтесь к женщине» (Шмот, 19: 14-15). Поскольку предупредить о женах можно только мужчин, понятие «народ» относится здесь только к мужчинам; только они рассматриваются как члены общины Завета. Это напоминают преамбулу конституции США, где слова «мы, народ Соединенных Штатов» фактически обозначает белых землевладельцев-протестантов мужского пола.
Мудрецы прекрасно осознавали всю проблематичность исключения женщин: если они не присутствовали при откровении, как можно требовать от них соблюдения заповедей? Чтобы решить эту проблему, они предложили оригинальное прочтение Шмот, 19:3:
И воззвал к нему Господь с горы, сказав: так скажи дому Яакова и возвести сынам Израиля. Дому Яакова — это женщины; скажи им словами мягкими [Mexuльтa]; сынам Израиля — кары (за нарушение) и подробности разъясни мужчинам — речи тяжкие (и горькие), как полынь.
Раши на Шмот, 19:3
Этот прекрасный мидраш оставил глубокий след в еврейской культуре. Когда в 1917 году Сара Шнирер открыла в Кракове первую ортодоксальную школу для девочек, она назвала ее Бейт-Яаков — «Дом Яакова».
В отличие от Шмот, 19, Дварим, 31 однозначно включает женщин. Однако мудрецам Талмуда это «равноправие» не понравилось:
Мужчин — чтобы изучали; и женщин — чтобы слушали (Хагига, 3а).
С этой традицией не согласился другой комментатор, Абрабанель (1437–1508). В своем пространном комментарии он утверждал, что «женщины должны были слушать, чтобы бояться Господа и не нарушать никаких запретов, которые они должны соблюдать наравне с мужчинами».
Первое упоминание о всенародном собрании для чтения закона относится к началу эпохи II Храма. Согласно книги Нехемьи, Эзра собрал народ в начале седьмого месяца, т.е., в Рош га-Шана (хотя сам праздник не упоминается):
И весь народ как один человек собрался на площади перед Водяными воротами, и сказали они Эзре, писцу, чтобы принесли книгу Торы Моше, которую Бог заповедал Израилю. И в первый день седьмого месяца принес Эзра, священник, Тору перед собранием — как мужчинам, так и женщинам, и каждому, кто понимает, слушая.
Нехемья, 8:1-2
Эта церемония очень напоминает собрание, описанное в нашей главе. Однако, с учетом даты, это было не оно. (Да и был ли тот год субботним?). Важно отметить, что община в данном случае включает женщин. Нехемья использует здесь термин кагаль («собрание», «община»), а не ам («народ») — и эта община, подобно «народу» Второзакония, включает и мужчин, и женщин.
Церемония всенародного чтения закона, описанная в нашей недельной главе — важное напоминание, что Тору нужно читать и изучать постоянно. Синайское откровение не было одноразовым историческим событием — как видно из нашей недельной главы, время от времени его необходимо реконструировать. Всенародное чтение раз в семь лет должно было дать людям возможность не только вспомнить текст Пятикнижия, но и поразмыслить о нем и подумать, как можно применить это учение на практике.
Переосмыслив эту церемонию, Эзра созвал одноразовое собрание в Рош га-Шана, в ходе которого Тору не только читали, но и переводили и толковали: «И читали они книгу Торы Божьей внятно и с толкованием читаемого» (там же, 8:8).
Этот пример, безусловно, заслуживает подражания.
Иллюстрация: Эфраим Моше Лилиен, 1915 / Wikimedia