Раввин Мазе: духовное наследие еврейского патриарха

Рождение Мазе

Удивительная биография раввина Якова-Йишаяѓу Мазе — это образец того, как в постоянно меняющихся исторических реалиях можно не только оставаться самим собой, но и быть уважаемым как своими почитателями, так и своими недругами. 

Он появился на свет в 1859 году в семье любавических хасидов, в губернском Могилеве, или Могилеве-на-Днепре, как тогда называли этот город. Семья происходила из старинного и почитаемого рода коэнов, на что и намекала его фамилия МАЗЕ, которая сложена из первых букв фразы «ми-зера Аѓарон ѓа-кохен» («из семени Аѓарона-первосвященника»). Если отец был из любавическиих хасидов, то мать происходила из семьи выдающихся раввинов Цви-Гирша и Авраама Данцига — противников Хабада. В четыре года Мазе начинает учиться в хедере, в восемь — изучает Гемару, а в тринадцать — осваивает трактаты Мишны. 

Начальный период биографии Якова Исаевича пришелся на период либеральных реформ в Российской империи. Появлялись новые возможности, открывались широкие перспективы жизни в новом обществе. В то время в Могилеве жили 11,5 тысяч евреев, что составляло около 60% населения города. Среди могилевских евреев было много любавических хасидов. В городе работали еврейская больница, казенное еврейское училище 1-го разряда. А из четырех ратманов городского магистрата двое были евреями. Благодаря Днепру Могилев был центром прибыльной торговли, одним из наиболее зажиточных в черте еврейской оседлости. 

Формирование будущего лидера

Юный Яков получил традиционное еврейское воспитание. На его духовное формирование оказали влияние раввин М.Л. Малбим и Э.-Ц. Цвейфель (писатель-маскил и приверженец традиции). Малбим в краткий период его раввинствования в Могилеве уже был гоним как сторонниками еврейской ассимиляции и крайними реформистами за его отказ признать их правоту, так и хасидскими лидерами, которые видели в нем не меньшую угрозу. Он вынужден был покинуть родную для него Румынию, скитался по различным городам, но продолжал свою принципиальную борьбу. Раввин Малбим был вместе с тем тончайшим специалистом в области филологического анализа священных текстов. Видимо, принципиальность и стойкость Малбима и его увлеченность языком иврит сыграли огромную роль в обучении и в интересах юного Якова Мазе. Не меньше почерпнул Мазе и в общении с Элиэзером Цвейфелем. Писатель и преподаватель Цвейфель особенно известен своими историко-философскими работами и введением в научный оборот десятков забытых произведений еврейских мыслителей прошлого. Уроженец того же Могилева и отпрыск такой же хасидской коэнской семьи, как и Мазе, Цвейфель сумел привить своим ученикам, а среди них помимо Якова Мазе было много известных в будущем еврейских общественных лидеров, писателей и ученых (И.И. Линецкий, А.Я. Паперна, М. Мойхер-Сфорим и др.), уважение к еврейскому наследию во всем его многообразии, широту взглядов и страстное желание постичь истину. Влияние этих двух мыслителей было определяющим для Якова Мазе. Страстная любовь к языку иврит и огромному наследию еврейской учености прошли через всю его биографию. 

Русское образование еврейского студента

В 1876 г. Мазе переехал в Керчь и поступил там в Александровскую гимназию. В ее стенах царил дух вольнодумства, многие современники Якова и воспитанники керченской гимназии стали впоследствии крупными деятелями науки и культуры. Увлекшись палестинофильскими идеями, он организовал в 1881 году кружок «Брах доди». Здесь он впервые нашел своих сверстников и единомышленников. Затем Яков успел отправиться на фронт русско-турецкой войны вольноопределяющимся. 

По возвращении в Россию Яков Исаевич отправился в Москву, чтобы получить юридическое образование в знаменитом Московском университете. Студенты могли в то время жить вне черты оседлости, а по завершении образования перед ними открывалась заманчивая карьера. Юридический и медицинский факультеты Московского университета были тогда гостеприимным домом для еврейских юношей, стремившихся в большой мир европейской цивилизации. В годы обучения Мазе регулярно посещает синагогу в Москве, продолжает изучать Талмуд. По окончании университета становится помощником присяжного поверенного и стряпчим (в этой должности он прослужил семь лет). В студенческие годы (с 1882 по 1886) он оказался в самой гуще происходивших в тогдашней России изменений. После убийства императора Александра II правительственный курс кардинально изменился. Новый император и его окружение решили свернуть все реформы предыдущей поры, они считали студенчество главной опорой революции и терроризма, а потому стали ограничивать автономию университетов. К счастью для Мазе еще не были введены «процентные нормы» для лиц иудейского вероисповедания, но репрессивный и антиеврейский характер политики был уже очевиден. Началом этих изменений стали отнюдь не законодательные изменения, а большая серия погромов. По счастью, тогда, в начале 1880-х Москву обошли эти жестокие погромы. 

Яков Мазе и его «Любовь к Сиону»

В годы учебы Яков Мазе активно сотрудничал в первом и самом крупном издании на иврите — газете «Ѓа-Мелиц» (печатался он, начиная с 1879 г. под псевдонимами Са‘адия, Ахарони, Кохав, Я‘аков ха-Коѓен), примкнул к движению «Хиббат Цион» («Ховевей Цион»), в 1884 году совместно с другими студентами, Менахемом Усышкиным и Иехиэлем Членовым, создал студенческий кружок «Бней-Цион». Он стал председателем этого кружка, но вскоре в 1890 году бдительная полиция закрыла «подозрительное» сообщество. Яков много ездил по городам и местечкам черты оседлости, пропагандируя идеи «Ховевей Цион». В 1890 году Мазе представлял «Бней-Цион» на учредительном съезде Общества вспомоществования евреям-земледельцам и ремесленникам в Сирии и Палестине (Одесский комитет) и стал уполномоченным Общества в Москве. Этот комитет взял на себя руководящую роль в подготовке еврейских переселенцев на землю Израиля. Деятельная роль Мазе привела его к организации поездки в Эрец Исраэль в 1890 г. в целях закупки земель в Галилее для еврейского заселения, но эта поездка оказалась безрезультатной, так как в этот период созданной им в Москве группе состоятельных евреев понадобились средства для срочной помощи высылаемым из города единоверцам (1891–92).

Изгнание московских евреев и начало раввинской деятельности

В то же самое время в Москве, где жил Яков Мазе, происходили значительные изменения. Новый генерал-губернатор, младший брат царя Александра III, великий князь Сергей Александрович стал предпринимать усилия по ликвидации еврейской общины в городе. Весной 1891 года появился первый из высочайших манифестов императора о выселении евреев из Москвы, что стало лишь началом в длинной цепочке гонений на еврейскую общину. Выселение затронуло десятки тысяч московских евреев, было «заморожено» здание только что выстроенной Хоральной синагоги в центре города, а также закрыты большинство общинных учреждений. Попытки предотвратить полное уничтожение общины привели к новому конфликту и высылке из города казенного раввина Шломо-Залкинда Минора и старосты общины Шнейдера. Руководство общины было обезглавлено. В этих условиях необходимо было найти замену высланным. И в 1893 году состоялись выборы нового казенного раввина, на которых победил Яков Мазе. Власти утвердили его избрание, ведь Мазе был выпускником юридического факультета Московского университета, прекрасно владел русским языком. Он стал одновременно и духовным лидером своей общины, и ее защитником перед местными властями, отличавшимися крайним антисемитизмом. Блестящий оратор и публицист, он как никто другой мог выступать в роли своего рода медиатора между еврейским и русским обществами. Яков Исаевич Мазе в течение последующих 30 лет возглавлял не только евреев Москвы, он стал адвокатом и голосом всего еврейского народа Российской империи и позднее — Советской России. Его слова со временем превратились в идиомы, его поступки обросли легендами, его образ был увековечен в сотнях воспоминаний.  

Открытие Московской хоральной синагоги

Одним из важнейших вопросов деятельности Якова Мазе в качестве раввина было открытие Хоральной синагоги. Пятнадцать лет шла тяжелая борьба за сохранение общинных прав на построенное еще в 1891 году здание, которое власти пытались изъять. Но только в 1906 году во время начавшейся революции ему удалось окончательно победить в этой тяжелой борьбе. Когда настал торжественный момент открытия молитвенного дома, Я. Мазе передал председателю правления Лазарю Полякову ключи от него с библейской надписью: «Он отворил двери дома Господня и возобновил их». Обращаясь к Л. Полякову, раввин произнес: «Когда пришлось закрыть наш храм и отдать ключи его, наши руки простерлись, вы их приняли и сохранили, они ваши, примите их». На это Л. Поляков ответил: «Та же рука Божия приняла и наши ключи, она же и отдает их нам теперь назад».

Яков Мазе — центр еврейской общественной жизни

Мазе как еврейский общественный деятель явился одним из организаторов «Агуддат ховевей сфат эвер» (Общество любителей языка иврит), он стал председателем его московского комитета. Увлеченные красотой древнего языка Мазе и его единомышленники пытались возродить культурное творчество на нем. Итогом многолетней деятельности Общества стало появление периодических изданий, публикация литературных произведений на иврите, содействие распространению образования на этом языке и т.д. Косвенным результатом деятельности «Ховевей сфат эвер» стало появление в Москве в 1917-18 гг. издательств, газет и журналов на иврите, а также первого профессионального театра, который стал позднее называться «Ѓабима». Яков Исаевич был другом и многолетним адресатом крупнейших еврейских литераторов, публицистов и издателей, таких как Хаим-Нахман Бялик, Лейб Гордон или Давид Фришман. Неоценима была его помощь в создании театра, он был первым зрителем всех первых спектаклей «Ѓабимы». Мазе запомнился современникам своей энергичной деятельностью по развитию и возрождению еврейской культуры, своей многогранностью интересов и начинаний, инициативностью во всем, за что бы он ни брался. Помимо прочего, он стал основателем общества «Ѓа-Мишпат ѓа-иври» («Еврейское право»), а позднее — общества «Тарбут». В 1912 г. вышел из печати сборник статей известных еврейских писателей, ученых и общественных деятелей «Крещение евреев» с блестящим послесловием Я. Мазе. Опубликованы речи раввина, посвященные памяти известных общественных и политических деятелей еврейской общины, таких как Л.С. Поляков, С.Я. Шапиро и доктор Б.Б. Рич, а также председателя исполкома Всемирной сионистской организации Е.В. Членова.

Яков Мазе в центре революционных событий начала XX века

С самого начала деятельности в качестве казенного раввина Москвы Якову Исаевичу предстояло столкнуться с суровой реальностью. Первое десятилетие его работы было отмечено беспрерывными гонениями на московскую еврейскую общину. Московские власти не только выселяли те или иные категории евреев из города, но и устраивали постоянные облавы на тех, кто находился в Москве без «права жительства вне черты оседлости». Этот процесс отличался крайней грубостью и бесцеремонностью, часто пострадавшими становились совершенно случайные люди. Мазе постоянно выступал в их защиту, ходатайствовал перед властями, обращался к известным культурным и общественным деятелям. Так завязывались его связи и дружба со многими представителями тогдашней элиты российского общества. Именно Мазе возглавил делегацию от евреев на похоронах Александра III, а также во время коронации нового императора Николая II. Когда в Москве разразились события первой русской революции в 1905–1907 гг., Мазе был одним из тех, кто попытался в этих условиях добиться еврейского равноправия и отмены самых реакционных ограничений. Для предотвращения погромов Я.И. Мазе при ближайшем участии В.О. Гаркави основали в 1906 г. «Общество распространения правильных сведений о евреях и еврействе».  Страшные погромы прокатились тогда по всей империи, но Москву они обошли стороной. Мазе превратился в это время в самого авторитетного в Российской империи общественного еврейского лидера. Неудивительно, что именно к нему обратились за помощью в самом громком антиеврейском процессе — деле Бейлиса.

Яков Мазе и его роль в «деле Бейлиса»

В 1911 году в Киеве началось громкое расследование, которое вошло в историю под названием «дело Бейлиса». После двух лет следствия дело было передано в суд. Старинные легенды о кровавых жертвоприношениях евреями христианских детей вновь оказались в центре внимания широкой публики, но на этот раз обвинение было поддержано в самых высоких властных кругах. Вся страна следила за ходом судебных заседаний, речи адвокатов и показания свидетелей и экспертов печатались на первых полосах газет. Ни для кого не было секретом то, что речь идет не о конкретном убийстве, а о судьбе всего еврейского народа. Поэтому показания стороны защиты были столь важны не столько для несчастного Менахема Бейлиса, сколько для всего еврейского общества в России. Адвокаты Бейлиса могли выставить лишь одного эксперта со стороны евреев для отповеди антисемитским бредням т.н. «экспертов по иудейским обычаям» стороны обвинения. Единственного из сотен раввинов на процесс пригласили Якова Исаевича Мазе. На него возлагали особые надежды, он должен был переломить настроения присяжных, которые принимали решение. И ему это удалось. Речь Мазе стала эталоном, примером того, как можно было выступить в столь непростых условиях. Его слова нашли широкий отклик, русское общество чуть ли не впервые услышало раввина, он сумел достучаться до глубины человеческих душ. Перед присяжными выступал не эксперт, а самый настоящий патриарх еврейства. Это выступление произвело огромное впечатление, оно способствовало росту популярности Мазе среди мирового еврейства. Именно это стало причиной того, что позднее в честь Мазе назовут одну из центральных улиц только начавшего тогда строиться Тель-Авива.

Раввин Мазе и начало Первой мировой войны

В 1914 году, через год после оглашения оправдательного приговора Бейлису, разразилась Первая мировая война. В самом ее начале евреи оказались в сложном положении. Грандиозные массовые патриотические манифестации в поддержку императора вызывали у большинства евреев негативные ассоциации с погромными толпами. Но проявлять эти чувства и высказывать что-либо против начинавшейся кровавой бойни было небезопасно. В декабре 1914 года раввин Мазе от имени евреев Москвы в Большом Кремлевском дворце докладывал Николаю II об участии евреев Москвы в деле защиты Отечества, об устройстве в Московской хоральной синагоге лазарета для раненых. В дополнение к сказанному, Мазе отметил, что он уполномочен Правлением общины передать императору 15000 рублей на нужды армии и флота. Раввин удостоился «всемилостивейшего» ответа: «Прошу передать Московской еврейской общине мою сердечную благодарность. Мы выражаем благодарность и вам лично за выраженные чувства. Все сделанное меня радует, желаю успеха в дальнейшем, а за прошлое передайте мое спасибо».

Раввин Мазе помогает еврейским беженцам и жертвам погромов 

Уже в первые месяцы после начала активных боевых действий стало понятно, какой трагедией это стало для прифронтового еврейского населения. Евреи страдали как от погромов и насилия, так и от постоянного грабежа со стороны армии. Кроме того, началась пропагандистская кампания против «немцев», которая в Москве вылилась в кровавые погромы в мае 1915 года. Удивительно, но в ходе этих погромов евреи почти не пострадали, только германские и австрийские подданные, которые жили в городе. А в то же самое время весной 1915 года во время отступления русской армии начались депортации и высылки евреев из прифронтовых районов. Сотни тысяч из них были лишены привычной жизни и вынуждены были покинуть свои родные дома. Многие из выселяемых пытались найти убежище в Москве, тысячи из них обращались в еврейскую общину за помощью. Для организации централизованной помощи раввин Мазе и представители общины создали специальный Комитет помощи жертвам войны и погромов (сокр. ЕКОПО). Этот Комитет спас много жизней, он собирал пожертвования, оказывал самую разнообразную помощь несчастным людям. В Москве для оказания помощи пострадавшим от военных действий были созданы комиссии, объектом деятельности которых стали солдаты, находящиеся в госпиталях и слабосильных командах, а также беженцы из районов военных действий. Кроме того, в Москве был основан журнал «Евреи на войне», на страницах которого рассказывалось о героизме еврейских солдат.

Яков Мазе в годы революции

Из-за массовых депортаций Москва превратилась в крупный центр еврейской культуры и общественной жизни. Здесь издавались десятки еврейских газет на разных языках, работали еврейские организации, культурные клубы и т.д. И во всей этой бурной жизни самое активное участие принимал раввин Яков Мазе. В 1916 году в Москву приехал поэт Хаим-Нахман Бялик, и во многих залах города проходили его творческие вечера. По инициативе Мазе был основан Детский фонд им. Бялика для издания детской литературы на еврейском языке. 

После февральской революции 1917 г. Мазе был избран членом президиума Совета еврейских общин России, а также депутатом Всероссийского учредительного собрания (по еврейскому национальному списку). Он был избран в депутаты, возглавив список от Могилева. Но Учредительному Собранию не суждено было стать политическим центром страны. Большевистская революция привела к страшной гражданской войне и неисчислимым ее жертвам. В Москве захват власти большевиками был очень кровавым. Новая большевистская власть рассматривала традиционную еврейскую общину рассадником «контрреволюции». Раввину Якову Мазе предстояло принять новый бой.

Большевики и старый раввин

Новая большевистская власть объявила религию и ее служителей своими противниками в гражданской войне. В то же время происходили выборы на съезд еврейских общин. Раввин Мазе был избран его депутатом, а сам съезд состоялся в Москве летом 1918 года. Большевики создали Евсекции для контроля над еврейской общественной жизнью. Вскоре борьба Евсекции стала персональной. Раввин Мазе с его огромным еще дореволюционным авторитетом вызывал бешеную ненависть Евсекции. Но даже в этих условиях Яков Исаевич продолжал бороться. Известно о нескольких его встречах с руководителями большевиков. В 1921 году он встречался с Горьким, а затем, в июле 1921-го — с Лениным, пытаясь остановить погромы на Украине и гонения против религии в СССР. Одна из встреч произошла с В.И. Лениным и М.И. Калининым. Согласно широко распространенной легенде, именно тогда в ответ на вопрос Ленина «Что евреям не нравится в революции, ведь они получили равноправие?», Мазе парировал: «Революции совершают Троцкие, а отвечают за это Бронштейны». Доказательства справедливости слов раввина не заставили себя долго ждать. Кровавые погромы стали предвестием будущего истребления евреев во время Холокоста. В 1919 г. Мазе возглавил делегацию общества «Тарбут», обратившуюся к наркому просвещения А. Луначарскому с протестом по поводу объявления иврита «реакционным» и «контрреволюционным» языком. Из этого, однако, ничего не вышло. Мазе поддерживал культуру на иврите, много сделал для театра «Ѓабима». В апреле 1920 г. Мазе был членом президиума на Московской всероссийской сионистской конференции (съезде), все участники которой (за исключением Мазе) были арестованы. Он пытался добиться их освобождения, но безуспешно. В начале 1920-х годов Мазе помогал гонимым сионистам выехать в Эрец Исраэль. Мазе отказался подписать декларацию представителей различных вероисповеданий, отрицавших преследование религии большевиками, а в 1923 г. обратился к М. Калинину и Ф. Дзержинскому с требованием не допустить инспирированного Евсекцией закрытия Московской хоральной синагоги с передачей ее здания под еврейский клуб. Тогда ему удалось добиться этого, но силы и возможности Мазе были на исходе.

Похороны раввина Мазе и память о нем

Яков Мазе, раввин и общественный деятель скончался 20 декабря 1924 года. Последние годы его жизни были особенно тяжелыми. Он был выселен из собственной квартиры и тяжело болел. Тысячи людей пришли отдать долг памяти этому выдающемуся человеку в Большой молитвенный зал Хоральной синагоги. Похороны Мазе вылились в многотысячную демонстрацию признательности евреев Москвы своему духовному лидеру.  Лютый мороз не сумел разогнать людей, которые несли на руках гроб к Дорогомиловскому кладбищу. Стихийная манифестация тысяч людей не могла не привлечь внимания властей, слишком уж она напоминала произошедшие за год до того похороны Ленина. Многотысячное шествие было зримым отражением той огромной любви и благодарности, которую испытывали люди к раввину Якову Мазе. Согласно легенде, кто-то из случайных прохожих поинтересовался кого именно хоронят. Ответом ему было: «Еврейский патриарх скончался». Именно так, пожалуй, можно охарактеризовать человека, который стал олицетворением своего народа. На надгробии Я. Мазе была сделана надпись: «…Он всегда был среди обиженных, а не среди обижающих. Он всегда был среди своего народа…».  Позднее, в 1930-е годы Дорогомиловское кладбище было разрушено и останки Якова Мазе перезахоронены на Востряковском кладбище. 

В Московской хоральной синагоге, в большом молельном зале на видном месте установлена мемориальная доска памяти Якова Исаевича Мазе с надписью: «На вечную память о раввине Яакове, сыне рабби Иешаяѓу Акоэн Мазе, главе Израиля, ведущего войны своего народа, войны Торы и мудрости, здесь извлекающий жемчужины, приносящий добро своему народу, проповедующий справедливость и мораль, строящий великое и принимающий удар на себя…».

В честь раввина Мазе названа улица в Тель-Авиве. Улица Мазе в Тель-Авиве оказалась в самом историческом центре города, рядом с ней улицы, названия которых связаны с величайшими именами еврейских ученых, общественных и культурных деятелей: барона Ротшильда, средневекового поэта Иеѓуды ѓа-Леви, публициста Ахад ѓа-Ама, поэтессы Леи Гольдберг и др. Символически имя московского раввина вплетено в ряд величайших еврейских имен всех столетий.

Воспоминания и коллекция книг раввина Мазе

Мемуары Мазе — «Зихронот» («Воспоминания», тт. 1–4, Т.-А., 1936), которые он писал с 1918 по 1922 гг., когда полностью ослеп, — полны живого юмора и чувства собственного достоинства и служат ценным материалом по истории российского еврейства и литературы на иврите. В нескольких томах он отразил не только свою собственную биографию, но фактически описал историю русского еврейства в течение более полувека. Воспоминания были частично написаны, а частично надиктованы его секретарю, текст с самого начала существовал на двух языках — на иврите и на русском. Но изданы мемуары были только на иврите, поэтому русскоязычные евреи в Советском Союзе так и не сумели познакомиться с этим выдающимся произведением.   

Всю свою жизнь раввин Мазе уважительно относился к книгам и наследию еврейского народа. Он собрал значительную библиотеку. После его смерти обширная библиотека Мазе по иудаике (более 3 тысяч томов) в 1936 году была передана родственниками в дар главной библиотеке страны — библиотеке им. Ленина. Многие десятилетия эти книги никто не видел, они находились в спецхране, лишь в XXI веке усилиями сотрудников библиотеки и еврейских общественных деятелей книги вновь появились перед читателями. Часть коллекции представлена была на выставке, проведенной в залах библиотеки. Другая часть наследия Мазе была вывезена за рубеж его дальними родственниками в 1990-е годы.