Голливуд и еврейские актёры-эмигранты
1933 — точка невозврата
Начиная с 1933 года, когда Гитлер приходит к власти и правящей партией Германии становятся национал-социалисты, на улицах Лос-Анджелеса и на голливудских студиях появляются сотни первоклассных европейских кинематографистов. Кто-то направляется в Голливуд сразу из Германии, кто-то сначала бежит в Австрию, во Францию или даже в СССР. Несогласные с режимом, те, кто ищет укрытия от войны, но в первую очередь, это, конечно, евреи — более пяти тысяч приезжает в Лос-Анджелес между 1933 и 1945 годами. Кажется, что в этом американском плавильном котле 
всем найдётся место, но не тут-то было. Если для операторов и режиссеров, да даже для сценаристов язык и акцент имеют второстепенную роль, для актеров они оказываются очень важны. Добавляет проблем и новая голливудская политика: на протяжении 1930-х главные студии работают над тем, чтобы создать на экране максимально нейтральных героев, лишенных национальных черт в речи и во внешности. И евреев это касается особенно — с экранов пропадают еврейские персонажи, а из титров — еврейские фамилии.
Происходит такая перемена по целому ряду причин. Сначала в кино приходит звук, а вместе с ним и потребность в чистой американской речи (хотя именно с еврейского мальчика — Джейки Рабиновича в «Певце джаза» — и начинается эпоха звукового кино в Голливуде). Потом — в полной мере с 1934 года — вступает в свои права кодекс Хейса , сконцентрированный на католической семье и морали. Делает свое дело и уже упомянутая концепция плавильного котла — в стремлении раствориться в единой канве американского общества, герои на экране просто-напросто утрачивают всякие этнические приметы. Не обходится и без внешней политики: студии намерены придерживаться нейтралитета, а так как Германия — важный рынок сбыта, то и фильмы делаются с учетом вкусов местной аудитории (то есть местных властей). Когда в Голливуде появляются две с половиной сотни еврейских актеров с мощным театральным опытом и сильным немецким акцентом, им особенно нечего предложить, слишком уж они отличаются. Разве что и герои их будут отличаться тоже.
Петер Лорре — маньяк-детоубийца самого Ланга
Одним из самых известных эмигрантов в 1930-е и 1940-е годы безусловно станет Петер Лорре. Родом из Ружомберока (нынешняя Словакия), он прибудет в США с увесистым профессиональным багажом. Прославится еще в 1931 году, после того как сыграет роль маньяка-детоубийцы в фильме Фрица Ланга «М». Но уже и тогда, на момент съемок, Лорре успеет попробовать себя в психотеатре Якоба Морено , куда сбежит от изучения банковского дела, и поработать с Брехтом. (И Брехт, и Ланг тоже эмигрируют в США, Морено переезжает туда ещё в конце 1920-х). Когда в 1935 году режиссер Джозеф Штернберг позовет Лорре на главную роль в «Преступление и наказание», у актера уже выработается узнаваемая манера игры.
Пухлое лицо, огромные, то ли жалостливые, то ли безумные глаза, тихий мягкий голос — все это не выдает той жестокости, на которую, как правило, способны герои Лорре. Почти всегда в сюжете решающим оказывается эффект гипноза, под которым, будто бы, оказывается персонаж. Почти всегда он ведом, бессилен, болен. Ровно с этим букетом характеристик Лорре и придет сначала на роль Раскольникова (впоследствии о фильме будут писать, как о вульгарной адаптации романа Достоевского, где от автора, пожалуй, только и останется, что Лорре), а потом еще в десяток фильмов. Сыграет безумных профессоров, убийц, мелких мошенников и всегда будет оставлять за своими героями эту инаковость, эксцентриаду. Лорре хоть и станет главным, но будет далеко не единственным евреем-эксцентриком на экране.
Эксцентрики второго плана
Популярность Лорре объяснялась тем, что начал он свою голливудскую карьеру с главных ролей, но это было большое исключение. Куда более распространённым путем для еврейских актеров были характерные роли второго плана. Благо, что многие до эмиграции таких и играли. Правда, на немецких и австрийских студиях в отличие от Штатов большинство актеров имело театральную выучку — в кино актеры приходили из трупп Рейнхардта, Брехта, Таирова или вообще из Теревсата (Театр революционной сатиры). Это отличие в профессиональном опыте порождало и отличие в игре. Театральные актеры неизменно добавляли в характерность элементы эксцентриады: не просто приклеивали выразительные усы или говор, но и меняли манеру игры в целом. Иногда это была угловатость движений, а иногда, наоборот, музыкальная, плавная манера говорить и двигаться. Вот и в голливудских фильмах 1930-х и 1940-х на втором плане появилось огромное количество невоздержанных эксцентриков.
Официантами, бухгалтерами и конферансье дело не ограничивалось. Раз уж евреи не могли играть евреев, приходилось играть представителей самых разных национальностей. Владимир Соколов тут побил все рекорды. Родился он в Москве, играл сначала в Художественном театре, потом в Камерном у Таирова, наконец, у Рейнхардта. По приглашению последнего Соколов и остался в Германии. В 1932 он переедет во Францию, а уже оттуда, в 1937-м — в США. В Голливуде Соколов сыграет с десяток национальностей в десятках фильмов: в фильме «К западу от Шанхая» он генерал Чоу Фу-Шана, в экранизации хэмингуэевского «По ком звонит колокол» — испанец Ансельмо, в «Эмиле Золя» — Поль Сезанн. Сыграет, конечно, и уйму русских персонажей — от контрабандиста Дмитрия на Аляске до Калинина в Москве.
Не просто «русский» — «коммунист»
В 1939 и 1940 годах выйдет два очень схожих по тематике фильма, которые сделают возможным и еще одно комедийное амплуа, словно бы специально для еврейских актеров-эмигрантов придуманное. Не просто русский — коммунист. Сначала выходит «Ниночка» Эрнста Любича. История о трех советских эмиссарах, отправленных в Париж, чтобы продать награбленные во время революции драгоценности. Эти трое не справляются с соблазнами буржуазного образа жизни, и тогда им в подмогу направляют партработницу Нину. Искрометный Феликс Брессар, еврей из Эйдткунена (нынешнего Чернышевского), сыграет одного из эмиссаров. С ним в трио выступят давнишний немецкий эмигрант Зиг Руман и недавний еврейский эмигрант Александр Гранах, о котором речь пойдет чуть позже.
Второй фильм — «Товарищ X». Тут уже американский репортер Маккинли (Кларк Гейбл) отправляется в Союз, чтобы сделать там серию обличающих статей под псевдонимом «Товарищ X». Его быстро раскрывает собственный же услужник Ваня (снова в исполнении Брессара). Ваня ставит условие: он сохранит анонимность Маккинли, но только если тот вывезет его дочь Федору в Штаты. После того, как в 1941-м США вступают в войну и оказываются союзниками СССР, в Голливуде тормозят выход (и перевыпуск) фильмов с антисоветской тематикой, но образ успевает закрепиться. В фильме «Товарищ Икс» помимо Брессара играют и Соколов, и Михаил Разумный (из Одессы). Разумный, как и Соколов, перебирается в Берлин прямо с гастролей Художественного, в 1927-м. У него весомый опыт не только игры, но и организации театров: ещё в 1919 в Витебске он создает Теревсат (декорации для постановок оформляет Марк Шагал), в 1933, когда из Германии он переезжает в Париж, открывает там Еврейский театр-ревю. А потом, уже в 1938 в Нью-Йорке — Еврейскую драматическую студию. В Голливуде играет всех подряд: ресторанных менеджеров, механиков и просто русских, в «По ком звонит колокол» сыграет цыгана Рафаэля. Роль Федоры в «Товарищ X» исполняет Хэди Ламарр, как и Лорре, в эмиграции ей посчастливится стать полноценной звездой.
Сама Хэди Ламарр
Хэди Ламарр, а тогда еще Ева Мария Кислер, начинает свою карьеру в родной Вене, где и повстречались ее родители: Эмиль Кислер, сам родом из Львова, и мать Гертруда — из Будапешта. Хэди Кислер захаживает к Рейнхардту, знакомится и даже успевает сыграть с Лорре (в фильме «Чемоданы господина О.Ф.» Алексея Грановского 1931 года). В 1937-м тайно бежит от мужа Фрица Мандла с горстью драгоценностей в руке и твердым намерением подписать контракт с MGM. Проблема в том, что у Кислер акцент и недопустимые роли в прошлом. В 1933-м она сыграла в «Экстазе» Густава Махаты, не только появилась обнаженной в одной из сцен, но и сымитировала на экране оргазм (первый в истории кино). Для сурового кодекса Хейса, которым поверяется вся голливудская продукция, это совершенно недопустимо. Но у Кислер есть весомый аргумент — она красавица. Для Майера (одногоиз руководителей MGM) этого достаточно, он придумывает ей псевдоним — Хэди Ламарр — и подписывает контракт.
Фильм, с которым Ламарр начинает свою голливудскую карьеру, очень показателен — это «Алжир» (Джон Кромвелл, 1938), ремейк французского «Пепе ле Моко». История о городском районе Касба, который, словно ловушка, заманивает в свои сети и не отпускает. Главный герой, Пепе, встречает однажды таинственную красавицу (Ламарр), она будоражит в нем воспоминания о недостижимом родном Париже, и он решает покинуть Касбу. Все заканчивается трагично, а чужестранка враз становится еще и обликом судьбы. Схожие амплуа были отведены в Голливуде и для прежних европейских эмигрантских див — Гарбо и Дитрих. Нездешних, таинственных, роковых. Но красота Ламарр была слишком очевидна и скрадывала таинственность, потому и амплуа только отчасти закрепилось за ней. А дальше, её ждали роли, во многом схожие с ролями других ее коллег — венские беженки («Приходи со мной жить», Кларенс Браун, 1941), китайско-французские красавицы («Леди из тропиков», Джек Конвей, 1939), дочери венгерских художников («Обесчещенная леди», Роберт Стивенсон, 1947) или вот роль кондукторки из СССР, как в «Товарищ X».
«Признания нацистского шпиона»
После «Хрустальной ночи» 1938-го и с последующим вступлением США в войну в декабре 1941-го выход целого ряда антинацистских и пропагандистских картин (около 180 фильмов между 1939 и 1946 годами) был неизбежен. С каждым новым фильмом немецкие власти запрещали дальнейшую дистрибуцию продукции той или иной кинокомпании и закрывали местные студийные филиалы. Последней, в октябре 1940-го, из Германии ушла Paramount. Ирония заключалась в том, что теперь Голливуду резко понадобилось огромное количество актеров с немецким акцентом, которые могли бы играть эсэсовцев, гестаповцев, солдат, фюрера и его окружение. Наконец-то более 65% приехавших актеров были заняты на кинопроизводстве. Разумеется, и еврейские актеры тоже.
Первым в череде стал фильм «Признания нацистского шпиона», он вышел в мае 1939 года, а Warner Bros., которые выпустили фильм, стали первыми, кто закрыл свой филиал в Германии, как раз после ноябрьского погрома. В фильме главного шпиона сыграл Френсис Ледерер, родился он в Праге, там же поступил в Академию драматических искусств, после первой мировой играл в театрах Германии, в том числе и у Рейнхардта. Ледерер решил остаться в Штатах, когда приехал туда с гастролями в 1933-м: возвращаться в Германию уже было небезопасно. Его партнер по фильму, Лайонел Ройс, еще один немецкий шпион, но уже второго плана. Ройс родился в галицийской Долине (нынешняя Ивано-франковская область Украины), пошел добровольцем на Первую мировую, дослужился до лейтенанта, а после войны играл в Вене и Берлине. Бежал сначала в Австрию, а оттуда в 1937-м в США.
Геббельса в фильме сыграл Мартин Кослек (настоящее имя — Николай Йошкин). Кослек родился в Померании, в Баркоцине (нынешняя Польша), в семье русско-немецких евреев. Обучался у Рейнхардта, в США он прибыл еще в 1932 году, в Голливуде ничего не получалось, Кослек вернулся в Нью-Йорк, чтобы продолжать играть в театре, пока его не позвал в «Признания нацистского шпиона» режиссер фильма Анатоль Литвак. Литвак и сам проделал схожий со всеми путь: родился в Киеве, в семье литовских евреев, из СССР перебрался в Германию, оттуда в 1933-м — во Францию и в 1937 году — в США.
Еврейский актер — лучший «кинонацист»: Александр Гранах
Актеры принимали роли совершенно спокойно, это была их работа. Отказывались от участия в фильмах разве что, если считали роль недостаточно большой для своего актерского статуса или боялись быть узнанными в Германии или Австрии, где у актеров оставались близкие — это же было и частой причиной, по которой актерам меняли в титрах имена. Не раз исполнял роли нацистов и Александр Гранах (сам из села Вербовцы в нынешней Ивано-Франковской области Украины). У него был свой актерский контекст: как и Лорре, Гранах приехал с очень выразительными прежними ролями, не просто характерными, но авторски сыгранными.
В 1920-х он сыграл незабываемую роль Кнока, прислужника Носферату в фильме Фридриха Вильгельма Мурнау «Носефрату, симфония ужаса», сыграл Иуду Искариота в фильме Роберта Вине «I.N.R.I.». Из Германии Гранах решил бежать в Союз, но все не слишком ладилось, он чудом смог избежать наказания по обвинению в шпионаже (чудом было письмо Фейхтвангера, которое нашли у Гранаха во время обыска). Из СССР отправился в Цюрих, где отыграл пару спектаклей, после чего отправился в Штаты.
Играл коммунистов у Любича, играл второстепенную роль Поляка в фильме «Так кончается наша ночь» по роману Ремарка «Возлюби ближнего своего», а когда настал черед антинацистских фильмов, начал играть гестаповцев — в «Жанне Парижской» Роберта Стивенсона, в «Палачи тоже умирают!» Фрица Ланга (по сценарию Брехта). Гранах, как и Ройс, пошел добровольцем в армию во время Первой мировой, попал в плен, бежал. О своей удивительной судьбе, о жизни городков и столиц, о любви к этой жизни написал книгу «Вот идет человек». События в ней заканчивались на 1936-м, на роли Шейлока, о которой Гранах всегда мечтал и даже исполнил в Киевском государственном еврейском театре. Впереди была еще одна война.
