Способность именовать объекты — важное свойство человека, мимо которого не могли пройти талмудические мудрецы.
Прообраз вещи — наименованье,
То роза спит уже в ее названии,
Как в слове «Нил» струятся воды Нила.
Доверено быть тайнописью Бога,
И мощь Его покоится глубоко
В том начертанье — точном и ужасном.
Х.Л.Борхес. 
В начале было Имя. Еврейские мистики учат, что мироздание сложено из кирпичиков — букв Священного языка, изображенных квадратным арамейским письмом, скрепленных десятью эманациями-сфирот; каждая из букв и любое их сочетание — не что иное, как одно из имен Творца. В порядке Творения буквы предшествуют Слову, форма букв — их звучанию.
Но имя появляется только тогда, когда им кого-то называют. Безраздельным же правом наречения имен наделен человек и никто иной. В начале книги Бытия рассказывается, что изначальные Божественные творения были безымянными, а потому и безжизненными. Лишь первый человек, Адам, нарек им имена и тем самым даровал жизнь:
И образовал Господь Бог из земли всех зверей полевых, и привел к человеку посмотреть, как он их назовет, и все, что назовет человек — живой душой было имя его. И дал человек имена всякому скоту…
Мудрецы Талмуда, интерпретируя этот стих, видят в нем доказательство несомненного превосходства человека даже над совершенными Божественными творениями — ангелами:
Сказал рабби Аха: — Когда Святой, благословен Он, собирался сотворить человека, посоветовался он с ангелами служения — сказал Он им: «Создадим человека» (Берешит, 1:26)? Сказали они Ему: — Человек этот — какова его сущность?! Сказал Он им: — Его мудрость больше вашей! Что сделал Святой, благословен Он? Привел к ним скотину, и зверей, и птиц, сказал им: — Этот — каково его имя? А они не знали. — А тот — как называется? И не знали они. Провел Он их перед Адамом, сказал ему: — Этот — каково его имя? — Бык. — А этот — каково его имя? — Верблюд. А этот — каково его имя? — Осел. — А этот — каково его имя? — Конь. Об этом написано: «И дал человек имена всякому скоту» (Берешит, 2:20).
Но толкователи идут дальше, они сообщают, что первый человек назвал — одушевил — не только бессловесных тварей, но и самого себя и даже Творца миров:
Сказал ему [Всевышний]: — А ты как называешься? Сказал он Ему: — Меня уместно называть Адам, ибо сотворен я был из земли (адама). — А Мое имя каково? — Сказал Ему [Адам]: — Тебя уместно называть Господь (Адонай), ибо ты — господин (адон) всех Своих творений.
Более того, по мнению одного из мудрецов даже непроизносимое четырехбуквенное имя Бога, тетраграмматон, называемое в Талмуде «собственным именем Творца», наречено человеком:
Сказал рабби Хия: — “Я — Господь (тетраграмматон), это имя Мое, [и славы Моей другому не отдам]” (Йешаяѓу, 42:8) — это имя Мое, которым нарек Меня первый человек.
Берешит раба, 17:4
Таким образом, способность к называнию имен и к манипуляциям ими в талмудической литературе почитается не только доказательством человеческой мудрости и могущества, но и непосредственным каналом связи человека и Бога.
После грехопадения и изгнания из рая человек в большой степени лишился своего изначального величия. Всемирный потоп и смешение языков строителей Вавилонской башни привели к утрате древней премудрости. Многочисленных богов называли различными именами, но само Божественное имя оказалось утрачено, а потому цепь событий, призванных восстановить мировую гармонию — Исход, дарование Торы и все, за этим последовавшее, — начинается с того, что Бог сообщает Моше свое Имя, некогда дарованное Ему Адамом:
И сказал Моше Богу: вот, я приду к сынам Израиля и скажу им: “Бог отцов ваших послал меня к вам”. А скажут мне они: “как Ему имя?” Что сказать мне им? И сказал Бог Моше: Я Сущий, который пребудет. И сказал: так скажи сынам Израиля: Вечносущий послал меня к вам. (…) Вот имя Мое навеки, это память обо Мне из рода в род. (Шмот, 3: 13-15).
Из книг Пророков следует, что во времена многочисленных изгнаний народа Израиля это имя снова забылось. А мессианское избавление, окончательное исправление мироздания и восстановление утраченной некогда гармонии мироздания, это не что иное, как восстановление нарушенного единства Всевышнего и Его имени: «И будет в тот день Господь един и имя Его едино» (Зхария, 14:9). Истинное имя Творца должно быть провозглашено забывшим его народом. И в описании эсхатологической эпохи в книге Йешаяѓу именно с провозглашения Богом своего имени начинается процесс окончательного Избавления: «Поэтому узнает народ Мой имя Мое, поэтому (узнает) в тот день, что Я — тот, кто говорит: вот Я!» (Йешаяѓу, 52:6). В Писании приводятся различные имена и эпитеты Всевышнего и, хотя глубинная суть Божественного имени откроется только в конце времен, известные Нам Его имена несомненно обладают глубочайшим смыслом.
В талмудическом иудаизме основные имена Бога понимались не только как обозначения, но и как проявления различных сторон Его сущности. В отличие от будничных и преходящих именований, касающихся Творца лишь опосредовано, и от эпитетов, которые обозначают лишь Его атрибуты, но не Его Самого, на сакральные имена, которые нельзя произносить всуе, переносятся некоторые качества Обозначаемого, в том числе — неподверженность влиянию времени. Однажды написанные, эти имена запрещается стирать или уничтожать. Базовый список «нестираемых имен» приводится в Барайте:
Есть имена, которые можно стирать, и есть имена, которые нельзя стирать. Вот имена, которые нельзя стирать: подобные Эль, Элоѓейха, Элоѓим, Элоѓейхем (разные формы имени, которое обычно переводится, как «Бог»), Эѓье ашер Эѓье (обычно переводится «Сущий, который пребудет»), алеф-далет (имя Бога, начинающееся с алеф–далет), йуд-ѓей (имя Бога, начинающееся с йуд–ѓей; оба имени обычно переводятся, как «Господь»), Всемогущий (Шадай), [Бог] Воинств (Цваот) — их нельзя стирать, но Великий, Могучий, Грозный, Величественный, Сильный, Мощный, Могущественный, Милостивый, Милосердный, Долготерпеливый, Весьма добрый — их можно стирать.
Вавилонский Талмуд, Швуот 36б
Одним из практических следствий запрета уничтожать имена Бога стала практика генизы — захоронения священных книг в хорошо защищенных местах, недоступных влиянию времени. А благодаря распространению действия этого запрета на любые тексты, записанные еврейскими буквами (ведь даже отдельные буквы наделены Божественной природой!), сохранилась, например, Каирская Гениза — крупнейшее собрание еврейских документов, охватывающих более чем тысячелетний период, с IX по XIX в.
В разных источниках списки священных имен варьируются, в некоторых из них число «нестираемых имен» доходит до десяти или до тринадцати. Эти имена, составляющие их буквы и комбинации букв, а также новые сочетания, появляющиеся в результате различных манипуляций с исходными буквами, лежат в основе самых разных мистических практик, предназначенных для обретения адептом власти над собственным сознанием, визионерских странствий в духовных мирах и совершения актов теургии, а нередко и магических действий. Такого рода практики играли важнейшую роль уже в ранней еврейской мистике.
О том, что все мироздание сложено из камней-букв, каждая из которых выполняет определенные функции в пространстве («мир»), времени («год») и человеческой личности («душа») повествует самое раннее сохранившееся произведение еврейской мистики, Сефер Йецира («Книга Творения»). Согласно Книге Творения, имена — это лежащие в основе всех феноменов мироздания знаковые структуры, могущественные сочетания букв-символов, определяющих внутренний смысл и внешнюю форму любых явлений. Соответственно, адепт, владеющий этими именами, может пресуществлять реальность и даже создавать совершенно новые творения. Отсюда — многочисленные легенды о чудесных созданиях, сотворенных посредством Сефер Йецира, от бычков и барашков, которых для развлечения и пропитания создавали старшие сыновья праотца Яакова, до голема, изготовленного рабби Ливой бен Бецалелем, Моѓаралем из Праги (ум. в 1609).
В текстах Литературы Чертогов (вторая половина I тыс. до н.э. – первая половина I тыс. н.э.), в значительной степени посвященной мистическим практикам восхождения в высшие миры, приводится великое множество Божественных имен. Некоторые из них визионер должен был освоить в ходе подготовки к духовному странствию, другие ему открывали обитатели небесных уровней или «чертогов». Одни имена складываются из фрагментов приведенных в Писании имен Бога, другие похожи на обозначения Божественных атрибутов, происхождение третьих неизвестно. Специфические медитации, концентрация на произнесении или безмолвной визуализации этих имен, изменяли состояние сознания мистика, с их помощью он странствовал по небесным Чертогам и нисходил к Божественной колеснице, расположенной на Седьмом небе. Сохранился целый корпус текстов, называемых Шиур Кома («Размеры тела»), описывающих видения (называемые «созерцанием Колесницы») высших ангелов или Божественных эманаций, которые дозволено было узреть мистикам. Нередко им представлялся человеческий силуэт, часто — образ Царя, восседающего на Престоле, на чьей голове, торсе, руках и ногах были начертаны Божественные и ангельские имена. В некоторых источниках упоминается, что ангелы — это и есть Божественные имена, и даже сами буквы Святого языка — не что иное, как сотворенные Всевышним ангелы. Таким образом, восседающий на престоле Высший человек, своего рода первообраз всего мироздания, человечества в целом и каждого отдельного человека, представлялся мистику воплощением и, вместе с тем, соавтором Божественного метатекста. Но и созданный по его подобию земной человек представляет собою текст, образованный Божественными именами, таящимися в его телесных и духовных органах. Каждое из этих имен, их фрагменты и даже составляющие их буквы — живые существа, ангелы того или иного иерархического уровня.
В ранней мистике сакральные имена это еще и печати или ключи, отверзающие врата Небосводов. Визионерское «нисхождение к Колеснице» — полный опасностей путь, на котором адепт должен был выдерживать многочисленные проверки и преодолевать тяжелейшие препятствия. Так, перед входом в каждый из чертогов, его испытывала своего рода ангельская стража, выясняющая, готов ли он взойти на эту ступень, или должен еще поработать над собой. Ангелы требовали у странника «печати» — хранившиеся в тайне имена самого чертога и его стражей. Правильными именами он с легкостью отпирал затворенные врата, но малейшая ошибка ему дорого обходилась: ангельские полчища низвергали мистика в потоки ревущего пламени, выбраться из которых было далеко не просто.
Р. Моше бен Нахман (Рамбан, Нахманид; 1194–1270), один из величайших еврейских мудрецов и каббалистов средневековья, учил тому, что вся Тора — это Божественные имена. В проповеди Торат ѓа-Шем тмима («Тора Господня совершенна»), произнесенной сразу же после завершения Барселонского диспута, он говорит:
«И также «[заповедь Господа чиста,] освещает очи» (Теѓилим, 19:9) относительно тех вещей, чье величие превышает все вышесказанное, это мудрость, сокрытая от глаз всего живого; «и шире моря» (Йов, 11:9), — состоит она в том, что вся Тора целиком — это имена Святого, благословен Он. В каждой главе [Торы] сокрыто имя, с помощью которого создано то, что в ней описано, или случилось посредством этого имени, или от этого имени зависит его существование. Немного об этом сказано в книге Шимушей Тора («Применения Торы»), которая истолковывает использование каждого из имен в главах Торы, объясняя, какое имя образуется в каждой из глав, из чего оно складывается и как его применять. Но есть у нас традиция, гласящая, что имен много больше, чем написано в этой книге, а именно что вся Тора, от слов: «В начале» (Берешит, 1:1) до слов: «Перед глазами всего Израиля» (Дварим, 34:12) — это [святые] имена. … Поэтому свиток Торы, в котором одна буква лишняя или одной не хватает, запрещен для использования, хотя [написавший его] человек думает, что нет в том ущерба. Моше, да пребудет он в мире, знал об этом то, что ни одному из сотворенных не дано познать. То же относится и к книгам Пророков: в первой главе книги Йехезкеля, где описано видение Меркавы, приведены имена, отверзающие Чертоги; в главе о долине [сухих костей] (Йехезкель, 37) приведено имя, с помощью которого человек может воскрешать мертвых. Также известно многим, что из стихов: «И двинулся…», «И вошел…», «И простер…» (Шмот, 14: 19, 20, 21) выводится имя из 72 букв, которым пользуются знающие его благочестивцы поколений, чтобы умерщвлять и воскрешать, искоренять и сокрушать, уничтожать и разрушать, созидать и насаждать. И довольно об этом».
В позднейшей каббалистической традиции учение о Божественных именах получает новое развитие. Но об этом мы поговорим в другой раз.
Титульная иллюстрация: Нижняя часть столбца восемнадцатого (после реконструкции Е. Това) свитка Двенадцати пророков из Нахаль Хевер (также 8HevXII gr). Стрелка указывает на тетраграмму палео-еврейского письма, между 50 г. до н. э. и 50 г. н. э. / Wikimedia