Циля Дропкин: феминизм и свобода в стихах
Зачем читать Цилю Дропкин сегодня?
Еврейский женский архив / jwa.org
Циля Дропкин известна прежде всего своей эротической лирикой. Но ее поэзия не ограничивается сексуальной тематикой. Тексты Дропкин интересны с феминистской точки зрения. Она отстаивает право женщины на свободу от гендерных стереотипов. Лирическая героиня Дропкин может быть как доминантной женщиной, пьющей кровь возлюбленного, так и безответно влюбленной, зависимой от мужчины. Все проявления спектра чувств и желаний равны и легитимны. Дропкин отвергает традиционную роль женщины как жены и матери и заявляет, что с рождением детей женская сексуальность не умирает.
Ее стихи положили на музыку The Klezmatics, Ida&Louise, Charming Hostess, The Flying Bulgar Klezmer Band, Sveta Kundish & Patrick Farrell, и другие. В 2023 году вышел документальный фильм о Дропкин «Burning Off the Page». В настоящий момент готовится английский перевод ее романа «Два чувства».
Детство и семья
Циля Дропкин (урожденная Ципора Левин) родилась 5 декабря 1887 года в Бобруйске. Дочь торговца деревом, она получила как традиционное еврейское, так и светское образование. Отец рано умер от туберкулеза, и мать осталась с двумя маленькими детьми на попечении богатых родственников.
Главным языком для Цили в детстве был русский, а не идиш. Русский был языком культуры и повседневного общения, на русском она писала свои первые стихи. Это типичная ситуация для тех евреев Российской империи, которые принадлежали к мелкой буржуазии и получали светское образование.
В 1906 году Циля уезжает учиться в Киев, затем недолго живет в Варшаве. В 1908 году возвращается в Бобруйск и выходит замуж за Шмарью Драбкина (Самуэля Дробкина), активиста еврейской социалистической партии Бунд.
«Поцелуй» для Гнесина
В Киеве Циля познакомилась с Ури Нисаном Гнесиным — пионером ивритской литературы. Она была влюблена в Гнесина, тяжело больного туберкулезом. Переживание влюбленности в умирающего человека повлияло на тему любви в ее поэзии. Любовь и страсть переплетаются со смертью, убийством, страданием, как в стихотворении «Поцелуй» 
.
Когда он приедет ко мне в город,
И покой будет покрывать мое лицо,
Когда я дам ему эти цветы,
Но если он останется на ночной отдых
Со мной в одном доме –
Тихо проберусь я к нему,
Тихо в ночи, как мышь,
И будь он убаюкан хорошими снами,
Или душит его тяжелый сон,
Он мой, вот так, как он лежит.
Я открываю его покрывало и целую его грудь,
И жадно я пью его кровь,
И мне становится вдруг так легко, так хорошо,
Моя больная, моя одинокая любовь
Жаждет его крови.
אַ קוש
,איך װעל אים באַגעגענען רויִק מיט בלומען
,װען ער װעט אין שטאָט צו מיר קומען
,און אַ רויִקײט װעט מײַן פּנים באַװעבן
,װען איך װעל די בלומען אים געבן
נאָר אױב ער װעט האָבן זײַן נאַכטיקע רו
– מיט מיר אין אײן הױז
,שטיל צו זײַן בעט קריך איך צו
,שטיל אין דער נאַכט, װי אַ מױז
,און סײַ ער װעט זײַן פֿון גוטע חלומות געװיגט
,סײַ פֿון אַ חלום, א שװערן געשטיקט
.ער איז מײַנער, אַזױ, װי ער ליגט
,איך עפֿן זײַן צודעק און קוש אים זײַן ברוסט
,און דורשטיק טרינק איך זײַן בלוט
,און עס װערט מיט אַמאָל אַזױ לײַכט, אַזױ גוט
מײַן קראַנקע, מײַן אײנזאַמע ליבע
a kush
u. n. gnesinen
ikh vel im bagegenen ruik mit blumen,
ven er vet in shtot tsu mir kumen,
un a ruikayt vet mayn ponem bavebn,
ven ikh vel di blumen im gebn,
nor oyb er vet hobn zayn nakhtike ru
mit mir in eyn hoyz –
shtil tsu zayn bet krikh ikh tsu,
shtil in der nakht, vi a moyz,
un say er vet zayn fun gute kholoymes gevigt,
say fun a kholem, a shvern geshtikt,
er iz mayner, azoy, vi er ligt.
ikh efn zayn tsudek un kush im zayn brust,
un durshtik trink ikh zayn blut,
un es vert mit amol azoy laykht, azoy gut,
mayn kranke, mayn eynzame libe
dursht nokh zayn blut.
Поэтесса посвятила это стихотворение Гнесину. Тот без ее ведома перевел текст на иврит, изменил гендерные роли в нем и включил в свою повесть «Около» без указания подлинного авторства.
Изначально стихотворение было написано на русском языке, Дропкин перевела его на идиш и опубликовала уже после смерти Гнесина и переезда в Нью-Йорк.
Из Бобруйска в Нью-Йорк
В 1910 году муж Цили уехал в Нью-Йорк, спасаясь от политических преследований. В 1912-м она, вместе с маленьким сыном, присоединилась к нему.
Так поэтесса оказалась в новой культурной среде. Нью-Йорк — один из главных центров идишского авангарда в межвоенный период. Здесь развиваются еврейские социалистические, анархистские и феминистские течения. Без ограничений цензуры и давления режима, как это было в Российской империи, еврейские прогрессивные и радикальные движения получают свободу распространять свои идеи. Все вместе это создает почву для смелых экспериментов в литературе и искусстве.
Меняется и язык. Идиш в Нью-Йорке давал доступ к огромной аудитории и возможность быть частью богатой культурной жизни. В Нью-Йорке собирается плеяда идишских поэтов, приехавших из Восточной Европы: Мани Лейб, Зише Ландау, Мойше-Лейб Гальперн, Арн Цейтлин, Анна Марголин, Малка Ли, Яков Глатштейн, Фрадл Шток и многие другие.
Литература на идише в Нью-Йорке
Идишские поэты в Нью-Йорке ищут новый голос для еврейской поэзии. Они обращаются к субъективизму, их интересует психология, эмоции. На них повлияли немецкий экспрессионизм и русский символизм. Инзихисты (интроспективисты) заявляли, что поэзия должна быть обращена внутрь себя, отражать индивидуальность поэта. Форма при этом не имеет значения. С ними спорили поэты группы «Ди юнге», которым была близка идея искусства ради искусства. Дропкин публиковала свои стихи в журналах обеих поэтических групп.
На фоне поиска нового языка и экспериментов в поэзии растет интерес к творчеству поэтесс как отдельной категории в литературе. Осенью 1919 года выходит специальный «женский» номер альманаха «Шрифтн». В него вошли стихи Рашели Вепринской, Иды Глейзер, Эстер Певзнер, Берты Клинг и Цили Дропкин. Все они дебютировали на идише в 1916–1918 гг.
Спор с традицией
В дискуссии о том, какой должна быть новая еврейская поэзия, доминирует тенденция к разрыву с еврейской традицией и старым миром штетла. Писать на еврейском языке — идише — на универсальные темы, в этом задача новой литературы. В текстах нью-йоркских идишских поэтов редко встречается библейская образность и отсылки к религиозным текстам. Упоминания традиционного уклада жизни звучат, как правило, в негативном контексте. Поэты спорят с прошлым и демонстративно отказываются от еврейской традиции. В религиозных нормах они видят подавление свободы.
Например, в стихотворении Дропкин «Mayn mame» («Моя мама») поэтесса говорит о подавленной сексуальности собственной матери. Это образец авангардного взгляда на материнство в идишской поэзии.
Вдова с двумя маленькими детьми
В скромности решила
Никогда не стать никому больше женой.
Тихо тянулись ее дни и годы,
Будто освещенные тусклой свечой.
Моя мама не стала никому женой,
Но все вздохи многих дней, ночей, лет
Ее молодого и любящего существа,
Ее тоскующей крови
Я приняла своим детским сердцем,
Они глубоко впитались в меня.
И скрытое горячее желание моей мамы,
Как из подземного источника,
Свободно в меня вливалось.
Сейчас прорастает из меня открыто
Моей мамы горячее,
Святое,
Глубоко спрятанное желание.
ַ,מייַן מאַמע, אַ צווײ און צװאַנציק־יאָריקע
,אַן אַלמנה מיט צװײ קלײנינקע קינדער געבליבן
צניעותדיק האָט זי באַשלאָסן
.צו קײנעם אַ װײַב מער ניט װערן
,שטיל האָבן זיך אירע טעג און יאָרן געצױגן
.װי פֿון אַ קאַרגן װאַקסענעם ליכט באַלױכטן
,מײַן מאַמע איז צו קײנעם אַ װײַב ניט געװאָרן
נאָר אַלע פֿילטעגיקע, פֿיליאָריקע, פֿילנאַכטיקע זיפֿצן
,פֿון איר יונגן און ליבענדן װעזן
,פֿון איר בענקענדיק בלוט
,האָב איך מיט מײַן קינדערשן האַרצן פֿאַרנומען
.טיף אין זיך אײַנגעזַאַפּט
און מײַן מאַמעס פֿאַרבאָרגענע הײסע בענקשאַפֿט
,האָט זיך, װי פֿון אַן אונטערערדישן קװאַל
.פֿרײַ אין מיר אַרײַנגעגאָסן
איצט שפּריצט פֿון מיר אָפֿן
,מײַן מאַמעס הײסער
,הײליקער
.טיף פֿאַרבאַהאַלטענער באַגער
mayn mame
mayn mame, a tsvey un tsvantsik-yorike,
an almone mit tsvey kleyninke kinder geblibn,
tsniesdik hot zi bashlosn
tsu keynem a vayb mer nit vern.
shtil hobn zikh ire teg un yorn getsoygn,
vi fun a kargn vaksenem likht baloykhtn.
mayn mame iz tsu keynem a vayb nit gevorn,
nor ale filtegike, filyorike, filnakhtike ziftsn
fun ir yungn un libendn vezn,
fun ir benkendik blut,
hob ikh mit mayn kindershn hartsn farnumen,
tif in zikh ayngezapt.
un mayn mames farborgene heyse benkshaft
hot zikh, vi fun an untererdishn kval,
fray in mir arayngegosn.
itst shpritst fun mir ofn
mayn mames heyser,
heyliker,
tif farbahaltener bager.
Дропкин противопоставляет традиционной добродетели — цниесу, скромности — «горячее, святое, глубоко спрятанное желание», которое она, человек нового поколения, теперь может проявлять открыто.
«На горячем ветру»
В 1920-е годы Дропкин уже известная поэтесса. Откровенный эротизм ее стихов привлекает внимание читателей и критиков. Она публикуется в прессе, но не выпускает собственного сборника до 1935 года. Вероятно, работе над сборником препятствует нехватка времени. С 1910 по 1926 год Дропкин родила шестерых детей, из которых выжили пятеро. Воспитание детей и домашние обязанности оставляли не много возможностей для творчества. Ее публикации при жизни включают небольшой сборник стихов, несколько коротких рассказов и один роман.
Сборник стихов «In heysn vint» («На горячем ветру») включает в себя четыре раздела: «In heysn vint», «Tsirkus-dame» («Цирковая дама»), «Baym fenster» («У окна») и «Hel-bloye koraln — mayne kinder» («Голубые кораллы — мои дети»).
Формальные характеристики поэзии Дропкин: аллитерация, лексические повторы, короткие строки, динамичная ритмика и простой синтаксис. Внешняя простота сочетается со сложной образностью, мастерским сочетанием славянского и ивритского компонентов идиша. Ее манера письма порывистая, импульсивная. Современники вспоминают, что Дропкин никогда не редактировала свои стихи.
Природа и телесность
В первом разделе сборника доминирует тема природы. Природа для Дропкин — источник и поэтического вдохновения, и сексуального желания. Близость к природе, пребывание в лесу в жаркий день становится мистическим откровением. Поэтесса описывает фантастические видения в стихотворении «In hemak» («В гамаке»):
Сквозь ветви горячо сияет солнце,
Я закрываю глаза,
И вижу синюю китайскую надпись
На золотом листе;
Голубые китайские буквы
Сверкают вверх и вниз,
Как маленькие фантастические окна
На стене золотой башни.
Я не понимаю эту надпись,
Но что-то сжимает мое сердце:
Я люблю тебя, я люблю тебя,
Так я читаю синюю китайскую надпись.
.איך ליג אין העמאַק
,דורך צװײַגן שײַנט הײס אַרײַן די זון
,איך פֿאַרמאַך מײַנע אױגן
און זע אַ בלױען כינעזישן שריפֿט
;אױף אַ גילדענעם בלאַט
ליכטיק בלױע כינעזישע אותיות
,פֿינקלען אַרױף און אַראַפּ
װי קלײנע פֿאַנטאַסטישע פֿענצטער
.אױף אַ װאַנט פֿון אַ גילדענעם טורעם
,איך פֿאַרשטײ ניט די שריפֿט
נאָר עפּעס פֿאַרדריקט מײַן האַרץ׃
,איך ליב דיך, איך ליב דיך
.אַזױ לעז איך די בלױע כינעזישע שריפֿט
in hemak
ikh lig in hemak.
durkh tsvaygn shaynt heys arayn di zun,
ikh farmakh mayne oygn,
un ze a bloyen khinezishn shrift
af a gildenem blat;
likhtik bloye khinezishe oysyes
finklen aroyf un arop,
vi kleyne fantastishe fentster
af a vant fun a gildenem turem.
ikh farshtey nit di shrift,
nor epes fardrikt mayn harts:
ikh lib dikh, ikh lib dikh,
azoy lez ikh di bloye khinezishe shrift.
Свое тело поэтесса воспринимает частью природы и использует природные метафоры в любовной и сексуальной лирике. Женщина сравнивается с землей, а мужчина — с небом, оплодотворяющим землю дождем. Любовь у Дропкин похожа на растение, иногда это красивый цветок, иногда — колючий сорняк.
Наблюдая за природой и деревенской жизнью, Дропкин находит античную красоту в банальных сценах. Закатное солнце золотит серебристые спинки свиней и спускается по пурпурной стене неба на золотых гусей (стихотворение «Zunfargang» — «Закат»). Ее стихи насыщены золотом и яркими цветами.
Эротическая лирика Дропкин
Вторая часть сборника самая большая. Ее фокус — эротическая и любовная лирика. Дропкин исследует чувства и отношения, эмоции, переменчивую природу страсти и влюбленности. Она использует оригинальные и максимально удаленные от еврейской традиции образы.
Лирическая героиня становится то цирковой дамой, танцующей на арене между кинжалами, то жрицей языческого божества, влюбленной в холодную статую («Dos lid fun a getsdinerin» — «Песня жрицы»). В стихотворении «Tsu Lyutsifern» («Люциферу») она признается в страсти к демону и сравнивает себя с горгульей на готическом соборе. В других стихах ее возлюбленные названы именами античных богов. Есть и христианские аллюзии: любовная агония становится распятием в стихотворении «Du kvelst».
Обращение к античным и христианским образам — не уникальное явление в модернистской поэзии на идише. Оригинальность Дропкин в том, что она совмещает их с откровенным содержанием.
«Адам»
Библейская образность получает радикальное прочтение в стихотворении «Адам», где тело мужчины — Адама — становится запретным плодом.
Избалованного,
Изласканного руками многих женщин,
Я встретила тебя на своем пути,
Юный Адам.
И прежде чем я приложилась к тебе губами,
Ты умолял меня
С лицом бледным и нежным,
Нежнее нежнейшей лилии:
— Не кусай меня, не кусай меня.
Я увидела, что твое тело
Полностью покрыто следами от зубов,
Дрожа, я впилась в тебя.
2
Ты раздул надо мной
Свои тонкие ноздри,
И наклонился ко мне,
Как горячий горизонт к полю.
3
Он: Когда мне прийти к тебе снова?
Она: Когда ты будешь тосковать.
Он: А ты? Ты вовсе не будешь тосковать?
Она: Обо мне не беспокойся,
Я уже привыкла жить с образами,
Ты навсегда останешься рядом со мной,
И ты теперь уже можешь не открывать мою дверь,
Ты от меня не скроешься.
1
,אַ צעלאָזענעם
,אַן אױסגעצערטלטן פֿון פֿילע פֿרױען־הענט
,האָב איך דיך אױף מײַן װעג געטראָפֿן
.יונגער אָדם
,און אײדער איך האָב צוגעלײגט צו דיר מײַנע ליפּן
האָסטו מיך געבעטן
מיט אַ פּנים, בלאַסער און צאַרטער
;פֿון דער צאַרטסטער ליליע
,ניט בײַס מיך, ניט בײַס מיך -
איך האָב דערזען, אַז דײַן לײב
,איז אינגאַנצן באַדעקט מיט צײכנס פֿון צײנער
.אַ פֿאַרציטערטע האָב איך זיך אין דיר אײַנגעביסן
2
דו האָסט פֿאַנאַנדערגעבלאָזן איבער מיר
,דײַנע דינע נאָזלעכער
,און האָסט זיך צוגערוקט צו מיר
.װי אַ הײסער האָריזאָנט צום פֿעלד
3
?ער׃ װען זאָל איך װידער צו דיר קומען
.זי׃ װען דו װעסט בענקען
?ער: און דו? װעסט גאָר ניט בענקען
,זי׃ פֿאַר מיר ניט זאָרג זיך
,איך בין שױן צוגעװױנט צו לעבן מיט געשטאַלטן
,און מעגסט שױן איצט ניט עפֿענען מײַן טיר
.װעסטו פֿון מיר זיך ניט באַהאַלטן
odem
1
a tselozenem,
an oysgetsertltn fun file froyen-hent,
hob ikh dikh af mayn veg getrofn,
yunger odem.
un eyder ikh hob tsugeleygt tsu dir mayne lipn,
hostu mikh gebetn
mit a ponem, blaser un starter
fun der tsartster lilye;
- nit bays mikh, nit bays mikh,
ikh hob derzen, az dayn layb
iz ingantsn badekt mit tseykhns fun tseyner,
a fartsiterte hob ikh zikh in dir ayngebisn.
2
du host fanandergeblozn iber mir
dayne dine nozlekher,
un host zikh tsugerukt tsu mir,
vi a heyser horizont tsum feld.
3
er: ven zol ikh vider tsu dir kumen?
zi: ven du vest benken.
er: un du? Vest got nit benken?
zi: far mir nit zorg zikh,
ikh bin shoyn tsugevoynt tsu lebn mit geshtaltn,
du vest farblaybn eybik lebn mir,
un megst shoyn itst nit efenen mayn tir,
vestu fun mir nit bahaltn.
Дропкин переворачивает традиционные гендерные роли. Женщина, лирическая героиня стихотворения — активный и даже агрессивный персонаж. Это проявляется как на уровне содержания, так и на уровне синтаксиса: мужчина — не субъект, а объект в предложениях. Присутствуют садо-мазохистские темы, которые отличают глубокий эротизм Дропкин, связь боли и удовольствия.
В третьей части стихотворения поэтесса выражает свой взгляд на природу поэтического творчества. Местоимения меняются с «я» и «ты» на «он» и «она». После сексуального акта интерес героини к объекту страсти сменился спокойным безразличием. Сексуальное переживание превращается в воспоминание, которое в свою очередь станет текстом. Как небо оплодотворяет землю, мужчина оплодотворяет женщину, а сам по себе половой акт становится источником поэтического вдохновения.
Материнство
Опыт материнства отражается в творчестве Дропкин неоднозначно. С одной стороны, рождение детей подавляет свободу женщины. С другой — дети становятся источником счастья и спокойствия.
Третья часть сборника наполнена мрачными мотивами. В стихах звучит тоска, безнадежность и одиночество. Вероятно, некоторые из них написаны после смерти дочери Дропкин Тамары («Meydl» — «Девочка», «Dem meydls toyt» — «Смерть девочки»).
Стихотворение «У окна» — это фантазия о самоубийстве: лирическая героиня смотрит вниз с пятого этажа, и тротуар представляется ей мягкой постелью. Образ женщины, стоящей у окна, это одновременно и желание смерти, и мечта о полете, свободе.
В четвертой части сборника лирическая героиня находит успокоение от любовных страстей и неприкаянности в детях. «Моя тяжесть исчезает, когда я прижимаюсь головой к ребенку, я позволяю упасть тихим слезам, мой грех уходит от меня»: близость со своими детьми приносит покой и радость. Дети становятся спасением от себя самой и от окружающего мира.
Конец творчества и последние годы
Стихи в сборнике относятся к разным периодам и собраны не хронологически, а тематически, формируя единую структуру. Поэтесса начинает с образов природы, которые приносят восторг и волнение. Затем переходит к острым любовным переживаниям, одновременно мучительным и желанным. Они изматывают героиню, и приводят к темам смерти и одиночества. Но она находит источник силы и радости в материнстве.
Несмотря на признание критиков, Дропкин перестала писать в конце 1930‑х. До своей смерти в 1956 году она написала всего несколько стихотворений, вошедших в переизданный в 1959-м сборник. В 1940-х она увлеклась живописью и оставила небольшое собрание акварелей и картин маслом.
Творческий метод Дропкин неразрывно связан с телесными переживаниями, она не отделяет интеллект от тела и пишет стихи на остроте чувств и эмоций. Темы эротического желания, плодовитости — физической и творческой, природы и природных импульсов, материнства, любви, страдания и смерти переплетаются, создавая уникальный ландшафт модернистской поэзии Дропкин.
