От локтя до фарсанга: библейские и постбиблейские меры длины

Структура системы мер, принятой народом в ту или иную эпоху, показывает нам, как измеряющие мыслили себе измеряемые предметы, а это позволяет понять картину мира изучаемого народа в ее  динамике см.: Hocquet J. C. (ed.), Anciens systemes de poids et mesures en Occident. Hampshire: Variorum, 1992. P. 6.; Witthoft H. et al. Die historische Metrologie in den Wissenschaften. Scripta Mercaturae Verlag, St. Katharinen, 1986; Hocquet J. C., La Métrologie Historique. Presses Universitaires de France, Paris, 1995; Jedrzejewski F., Histoire universelle de la mesure. Paris: Ellipses, 2002. P. 7. . «Линейные меры и меры веса хорошо свидетельствуют об отсутствии разобщенности в торговле и населении. От них мы имеем концепцию человеческой истории и умственных сил, совершенно отличную от той, которую дает изучение стран мира в отдельности, и превосходящую в отношении времени и пространства все то, что нам может сказать литература», — писал основоположник египтологии  Флиндерс-Петри W.M. Flinders Petrie, Measures and Weights, London, 1934. P. 7. .

На российском материале тоже были предприняты исследования подобного рода: «В XV веке… сильно увеличиваются размеры обрабатываемых земельных площадей, расширяется торговля, как внутренняя, так и внешняя, возрастает добыча полезных ископаемых, строятся первые железоделательные заводы и пр. Новые формы государственности и экономического быта, новые задачи, возникшие в связи с образованием Московского государства, отразились  и на метрологии» Шостьин Н. А. Очерки истории русской метрологии. XI — начало XX века. М.: Издательство стандартов, 1975. С. 47. См. также Рыбаков Б. А. Русские системы мер длины XI—XV вв. «Советская этнография», 1949. № 1. С. 69–71. .

И еврейскую культуру можно увидеть по-новому в свете системы мер. Рассмотрим прежде всего систему мер длины, принятую в Танахе.

Мы видим, что из девяти мер, упоминаемых в Танахе, четыре представляют собой части руки. Подавляющее большинство измерений в эту эпоху совершается локтем, как и в культурах других народов древности. Это неудивительно: рука и локоть — наиболее удобные и доступные в повседневной жизни средства измерения. Для малых измерений используются три меры, причем используются достаточно произвольно — иногда они оказываются взаимозаменяемы даже в рамках одного повествования (например, в описании скинии в книге Шмот (гл. 24–27). Для измерения более значительных расстояний пользовались локтем и тростью (для строений). Величина локтя не была определена однозначно: так, в Йехезкель (40:5) производятся измерения «мерной тростью в шесть локтей, [каждый локоть соответствует] локтю с ладонью», то есть упоминаются два вида локтя. «Веревка» упоминается только в одном отрывке (Шмуэль II, 8:2). Большие длины измеряют дневными переходами и иногда — полетами стрелы. Порою большие расстояния измеряют с помощью киврата земли («некоторое расстояние» в русском переводе): см. Берешит, 35:16 и 48:7; Млахим II, 5:19. Эта мера, по мнению некоторых ученых, соответствует двухчасовому переходу.

Но наш обзор не будет полным, если мы не зададимся вопросом: какие из мер мультипликабельны, то есть могут употребляться для измерения кратных отрезков, а какие нет, поскольку немультипликабельная мера не может входить в систему единиц измерения и используется только ad hoc. В Танахе мультипликабельны палец, ладонь, пядь, локоть, трость и дневной переход, то есть три малые меры, две средние и одна большая. Однако практически все меры в Танахе независимы друг от друга (кроме Йехезкель, 40:5 и 41:8, где говорится, что «мерная трость составляет шесть локтей, локоть с ладонью»). Поэтому нельзя сказать, что меры длины в Танахе образуют систему.

А теперь посмотрим, как изменилась картина во времена Мишны.

В мишнаитскую эпоху используются восемь малых мер, из них семь основаны на пропорциях человеческого тела (палец (эцба), пясть (зерет), ладонь (тефах), ширина «хвата» (кдей ахиза), расстояние между большим и указательным пальцами (сит), толщина большого пальца (рохав ѓа-гудаль), ширина ступни (рохав ѓа-парса)), а одна — величина часто используемой монеты (ови ѓа-динар). Две мультипликабельные меры, они же самые распространенные, — палец (толщина пальца) и ладонь. Употребление других мер ограничено. Среди средних мер две мультипликабельны, и они же встречаются чаще всего (и обе связаны с телом человека) — локоть и рост. Это весьма похоже на картину в Танахе и в других культурах. Особенность мишнаитской метрологии в том, что меры длины образуют систему: миля равна 2000 локтям, рост человека — четырем локтям, локоть — шести ладоням, ладонь — четырем пальцам.

А вот система больших мер отличается. В Танахе встречается только одна явно заимствованная (видимо, из аккадского языка) мера — киврат земли, а в мишнаитских источниках их уже три — миля (греческий), фарасанг (персидский) и рис (греческий), причем и там, и там заимствованные меры относятся исключительно к категории больших и служат для измерения расстояний на местности. Более того, в эпоху Мишны измерение таких расстояний производилось почти неизменно при помощи заимствованных единиц. И еще: в Танахе лишь одна большая мера длины мультипликабельна, тогда как в эпоху Мишны мультипликабельны все большие меры; в Танахе большие меры бессистемны, тогда как в Мишне появляется система (рис равен седьмой части мили, фарсанг — четырем милям).

Таким образом, и в ту, и в другую эпоху малые и средние измерения длины проводились только средствами, выработанными в традиционной культуре. Для больших же измерений уже в эпоху Танаха стали привлекать заимствованные меры, а в дни Мишны их господство стало абсолютным. Кроме того, в эпоху Мишны стали больше и разнообразнее измерять расстояния, кратные большим мерам, то есть расстояния между населенными пунктами и географическими объектами, а говорит о том, потребность в таких измерениях увеличилась. Наконец, меры длины в эпоху Мишны пришли в систему — измерения стали регулярнее, а это свидетельствует об упорядоченной хозяйственной жизни страны.

Связаны ли эти процессы? Видимо, да. Само по себе появление чужих мер в контексте культуры не вызывает увеличения потребности в измерениях. Но если в культуре действительно возникла некая новая потребность, люди склонны привлекать для ее удовлетворения готовые чужие средства, а не изобретать свои (особенно если проблема возникла внезапно и требует немедленного решения или если культура находится под сильным чужим влиянием). Мы можем заключить, что хозяйственная и культурная жизнь евреев Палестины в период между кодификацией Танаха (около IV века до н. э.) и кодификацией мишнаитской литературы (III век н. э.) была перестроена и упорядочена, а связи между частями страны укрепились. Эта перестройка была инициирована извне влиятельными людьми, общинами или странами с греческой и персидской культурой. А этот вывод прекрасно согласуется с историческими данными о подчинении Палестины в этот период — сначала Персии, а затем эллинистическим странам (Египту и Сирии) и Риму — и о сильном влиянии этих культур на хозяйственную и духовную жизнь еврейского населения страны.