Статья

Рай по-угаритски

Рай по-угаритски

Трудно найти библейский текст, которому было бы посвящено такое количество литературы, как рассказ об Адаме и Еве, известный также как рассказ об изгнании из рая или второй рассказ о сотворении мира (Быт гл.2-3). Этот рассказ во многом уникален — мало историй, где на сравнительно небольшом пространстве текста рассказывалось бы о стольких вещах: о тяжести труда и скупости земли, о супружестве и тяжелой доле женщины, об отношениях человека с животным миром, о стыде, одежде и смерти. С параллелями в мифологиях народов мира у нашей истории тоже непросто — например, если древо жизни встречается повсеместно, то древо познания — только у нас. Рассказов о том, что люди допустили какую-то ошибку, и в результате в мире стало плохо, тоже пруд пруди. Одним из таких людей был некто Адапа, первый человек-полубог из шумерско-аккадской мифологии, которому боги предложили бессмертие, но который, следуя отцовскому запрету, от него отказался. Наконец, в мифологиях народов мира весьма популярен мотив создания женщины из ребра мужчины.

Но неужели нет ни одного рассказа, кроме нашего библейского, где все эти мотивы или, по крайней мере, большинство из них были бы сведены воедино? Этот вопрос получил неожиданный ответ, когда в научный обиход был введен угаритский текст, во многом перекликающийся с нашим рассказом. Речь идет о фрагментах, сохранившихся на двух табличках и записанных одним писцом примерно в XIII в. до н. э. Анализ этих фрагментов и сопоставление их с другими угаритскими текстами помогает достаточно достоверно реконструировать содержащуюся там историю.

… На земле, в «винограднике великих богов», дела идут плохо. Нехороший бог Хоррану, ответственный за разрушение и хаос, наслал на Древо Жизни двух змеев — Батну (имя так и значит «змей») и Лотану (ср. Левиафан). Они обвили его, и оно превратилось в Древо Смерти. Чтобы исправить положение, боги посылают на землю некоего Адамму (другое его имя, Шаррагазизу, имеет значение «царь щедр»), но змеи кусают его. Будучи при смерти, он обращается к солнечной богине Шапшу с просьбой об исцелении. К Шапшу обращается и «добрая женщина» — видимо, жена Адамму. И солнечная богиня обещает ей, что «дочери человеческие победят смерть жизнью». Адамму остается смертным, но смерть преодолевается рождением потомства.

Сходство с библейским рассказом очевидно. Дерево, жизнь и смерть, злокозненные змеи, мужчина и женщина — все эти мотивы сведены в этом рассказе воедино, как и в Библии. Хотя в рассказе об изгнании из рая прямо не говорится о преодолении смерти деторождением, Адам называет жену Хавва, т. е. «дающая жизнь», сразу после после того, как на него накладывается проклятие «прах ты и в прах возвратишься». В угаритском повествовании отсутствует древо познания и ничего не говорится о связи знания и смерти. Тем не менее, само обозначение «древо смерти» что-то напоминает: так именуется древо познания в некоторых каббалистических текстах. При этом, в отличие от тупых Батну и Лотану, способных только умерщвлять своим ядом, еврейский Змей — интеллектуал, и яд содержится в его речах. Другое отличие в том, что в угаритском рассказе Адамму и его жена не грешили и не были наказаны. Возможно, однако, что согрешил сам нехороший Хоррану и оказался на земле в наказание (начало рассказа не сохранилось — предполагается, что там об этом и говорится). В этой связи вспоминается известное христианское предание о бунте и падении Сатаны, корни которого могут быть гораздо глубже, чем кажется. При этом в угаритском рассказе есть момент, совершенно чуждый монотеистическим мифологиям: оказывается, уступая настоянию солнечной богини, Хоррану раскаялся, очистил дерево от скверны и сделал так, что Адамму не умер от яда.

Можно быть уверенным, что на западносемитском языково-культурном пространстве существовали варианты нашего рассказа, еще более близкие к библейскому, чем тот, которому посвящена эта статья. Но фольклорная экспедиция на машине времени в ханаанско-еврейское прошлое технически неосуществима, да и кто согласится ее оплатить?

Титульная иллюстрация: Грехопадение и изгнание из Рая. Фрагмент фрески свода Сикстинской капеллы, Ватикан. Микеланджело Буонарроти, 1508–1512