От стыда к славе: сила превращения своих ошибок в урок для других.
Уверена: многие, прочитав имя нашей сегодняшней героини, даже не поняли, кто она такая и в какой части Танаха обитает. И правда, упоминается эта женщина вскользь, почти что в незначимом (если в Писании только могут быть незначимые части) эпизоде.
И все же я хочу посвятить ей отдельную статью. Потому что при всей призрачности и мимолетности этого образа, привносит он в еврейскую философию одну из важнейших и величайших концепций. И мы сегодня обязательно выясним, какую именно, но сначала, собственно, цитата:
(Один человек), сын израильтянки и египтянина, пошел к сынам Израиля в стан, и там сын израильтянки поссорился с (другим) израильтянином. И сын израильтянки проклял имя (Господне), и бранился и привели его к Моше, а мать его звали Шеломит, дочь Диври из колена Дана. И Моше оставил его под стражей, покуда Бог не даст ему ответа (по поводу этого человека).
Вот, собственно, и все.
А теперь, как всегда, комментарии.
Начнем с того, что уже и из прямого текста Торы очевидно, что взбунтовавшийся против братьев и Б-га человек — полукровка: сын еврейки и египтянина.
Учитывая тот факт, что весь народ только что вышел из египетского рабства и в данный момент пребывает в пустыне по пути к Земле Обетованной, можно предположить, что этот человек не одинок в своем статусе: наверняка, многие еврейки рожали от египтян, не так ли?
Мидраши (Мидраш Раба, Мидраш Танхума, Ялкут Шимони и другие) однозначны в своем вердикте: не было такого, и единственный ребенок, родившийся в результате запретной связи, как раз и описывается в нашем отрывке.
Собственно, из-за его происхождения и разразился весь сыр-бор, ибо он претендовал на место в колене Дана, ему же указали, что он к нему не принадлежит, ибо его настоящий отец вовсе и не из этого колена, и вообще не еврей.
Почему он так бурно отреагировал и начал проклинать Б-га?
Комментаторы полагают, что, якобы, в нем взыграла кровь отца — того самого египетского надсмотрщика, которого Моше когда-то убил, защищая от его побоев другого еврея.
Почему Моше должен был совершить убийство, и чья душа жила в теле убитого, мы когда-нибудь еще обсудим, а пока просто вернемся к некоторым подробностям той истории и выясним, как же так случилось, что «проблемный» ребенок, превратившийся в богохульника, появился на свет.
Итак, представим себе евреев в Египте. Чуть только забрезжит новый день, как пора отправляться на работу — лепить и обжигать кирпичи, строить дома, поднимать непосильные грузы. Над каждой «бригадой» (или как там это у них называлось?) поставлены египетские надсмотрщики, следящие за порядком и за нормой выработки. И вот один такой как-то заявляется в дом некоего Датана из колена Реувена, чтобы поторопить того на работу, но первой выходит поприветствовать «гостя» жена хозяина. Ею-то и была Шломит.
Надо сказать, что некоторые комментаторы, как это нередко случается в случае толкования Писания и как мы уже знаем из предыдущих статей этого цикла, предполагают, что в данном случае мы снова имеем дело не с настоящим именем героини, а с псевдонимом. Мол, Тора, которая всегда более чем деликатна в описании неприятных деталей (хотя на самом деле, поверьте мне — далеко не всегда), не хотела позорить бедную женщину и раскрывать нам ее истинную личность. Поэтому вместо нее в тексте возникает некий манекен с характерным прозвищем.
Шломит? Потому что была не слишком скромна, все время выпячивала себя и у каждого встречного и поперечного интересовалась его делами.
Мы шломха? Ма шломех? — спрашиваем мы на иврите. Буквально: «как твой мир?», фигурально: «как твои дела?» Ну, вот и доспрашивалась!
Бат Дибри (буквально: «дочь болтовни) от слова ледабер — «разговаривать, болтать».
Потому что забыла, что молчание — золото. Ну, или точнее, как сказано в трактате «Пиркей авот» («Поучения отцов») от имени рабана Шимона сына Гамлиэля: «Не нашел я ничего полезнее для тела, чем молчание» (Пиркей авот; 1:17).
Ну, вот и доболталась!
В общем, понравилась она египетскому надсмотрщику, и тот решил, спровадив мужа на работу, заявиться в дом к «болтушке» и утолить с ней свою похоть.
Надо сказать, что далее мудрецы единодушны в том, что она по сути, не была виновата а прелюбодеянии, ибо не отличила насильника от мужа, пришедшего в темноте в еврейских одеждах и не выдавшего голосом свою истинную личность.
Хотя…
Могу спросить читающих меня женщин: а вы бы смогли перепутать своих мужчин с посторонними?
Как бы то ни было, далее события разворачивались стремительно.
Муж (Датан) заподозрил неладное.
Египтянин (почти уже труп) заподозрил, что его подозревают.
Отсюда и его попытка забить Датана на смерть.
Остановленная, как мы помним, Моше.
Из-за чего на него был излит гнев фараона.
Из-за чего Моше пришлось бежать в Мидьян.
Где ему откроется Б-г в неопалимой купине.
Из-за чего Моше придется возвращаться в Египет и выводить оттуда народ.
К горе Синай и Торе.
К свободе и еврейской государственности.
Ну, в общем, вы поняли, к чему я клоню.
Не заговори Шломит бат Дибри с египтянином, вы бы сейчас не читали ничего из мною написанного.
Да что там говорить? Вероятно (вернее, очень-очень вероятно), что нас вообще бы не было.
Но мы есть.
За что этой героической женщине отдельное спасибо.
А то, что она — героическая, я сейчас вам докажу.
Так же как и то, что спасибо ей полагается не только за это.
Итак, несмотря на версию о псевдониме, есть и другая.
Можем посчитать это кармическим совпадением, но ее звали именно так, как и написано в Торе. Что удивительным образом воплотилось и в жизни Шломит. (Хотя удивительно ли это, учитывая мнение каббалистов о том, что имя — это тайный шифр человеческой судьбы?) Только вот в таком случае возникает вопрос (и мудрецы, конечно, его активно обсуждают): если это настоящее имя, то почему в данном конкретном случае, вопреки общей тенденции Писания, отсутствует деликатность? Иными словами, почему эту женщину опозорили, предав гласности ее проступок? И вот тут-то мы и подходим вплотную к теме подвига. И к важной концепции иудаизма, заявленной в начале этой статьи.
Дело в том, что по мнению многих еврейских авторитетов, тот самый Высший Суд, который предстоит (если вы, конечно, в это верите) каждому из нас, проходит очень самобытным образом. Потому что и обвиняемый и судья — это одно и то же лицо. Собственно, ваше лицо. И только вам, и никому другому, доверено почетное и сложное право (оно же ответственность и обязанность) назначить самому себе суровый, но справедливый приговор. И Шломит бат Дибри сделала свой выбор. Попросила записать в Торе ее имя, сопряженное с позором. Чтобы все другие женщины, услышавшие о ней, поостереглись и не повторили ее ошибок. И чтобы таким образом — за счет превращения себя в дидактический материал — она искупила свою вину.
По-моему, красиво.
Хотя (и тут я вставлю пару ложек дегтя) по мне так хватило бы ей для искупления и страшной боли поле потери сына, казненного за богохульство.
Увы!
Еврейские мудрецы намного суровее меня.
А может, они и правы и им виднее остов справедливости, на котором держится мир?
Как бы то ни было, по некоторым версиям (Гильгулей нешамот, 113) Шломит бат Дибри для полного исправления ее души не хватило ни того, ни другого, но пришлось ей еще и пережить несколько странное (для непосвященных на первый взгляд) переселение в тело… коровы. И вот корова эта (одна из двух), как ни странно, намного подробнее, чем сама Шломит, описана в Танахе, в книге Шмуэля.
Речь идет о тяжелом для Израиля моменте, когда филистимляне захватили в плен Ковчег завета. Добра, впрочем, это захватчикам не принесло, ибо все они начали страдать «пузырями», что некоторыми мудрецами переводится как геморрой. Этакая эпидемия геморроя в каждом городе, куда только не попадал ковчег. Что, естественно, привлекло внимание филистимлянских ученых и, обнаружив тенденцию, они посчитали разумным связать болезнь с захваченным у евреев священным предметом. А дальше… пришло время научному эксперименту.
Ковчег вместе с золотыми дарами в качестве повинной был водружен на новую повозку, в которую впрягли… двух коров. Доселе не знавших ярма, то есть не умевших тащить поклажу. Недавно отелившихся. Причем телят их заперли в хлеву. Казалось бы, в такой ситуации корова ни за что не должна трогаться в путь, но, наоборот, мычать и рваться к дитяти (в данном случае к теляти). Тем более, что коровами никто не управлял и они даже не знали, куда им, собственно, надо тянуть повозку с Ковчегом. Но в этом-то и состояла суть эксперимента. Если все от Б-га, то коровы несмотря ни на что отвезут ценный предмет в его истинным владельцам евреям. Если же геморрой случаен…
И вот что произошло дальше: «И пошли коровы прямо по дороге, по пути к Бейт-Шемешу; одною дорогою шли, идя с мычанием, и не отклонялись ни вправо, ни влево; а князья плиштимские (филистимлянские) следовали за ними до границы Бейт-Шемеша» (Шмуэль 1; 6:12).
Спрашивается, как это коровы нашли дорогу?
Часть мудрецов полагает, то это Ковчег управлял ими и внушал им двигаться в правильном направлении.
Другие же (Гильгулей нешамот) объясняют это иначе: души Шломит бат Дибри и еще одной женщины — по некоторым мнениям, жены другого бунтовщика в пустыне — Авирама) были в телах коров. И именно они стремились вернуть Ковчег завета в переносной (тогда еще) Храм и завершить печальную цепочку перерождений с полным погашением духовных долгов.
Более того, мидраши уверяют нас, что коровы всю дорогу не мычали, но пели на иврите. Ту самую песню, которую воспели в свое время евреи, пересекшие море, где утонуло войско фараона. Откуда коровы знали правильный текст? Ответ очевиден: если речь шла о Шломит бат Дибри и другой ее современнице, то они пели эту песнь еще тогда, на берегу, с триумфом.
И если вам кажется, что «искупление» «коров» чрезмерно сюрреалистическое и тяжелое, то то ли еще будет.
Но об этом я расскажу вам в следующей статье.
Титульная иллюстрация: Наказание в древнем Египте. Автор неизвестен, XV в. до н. э. / Wikimedia