В наши дни главным символом праздника Песах, безусловно, является маца, «хлеб бедности нашей». Однако в эпоху Храма важнейшим элементом праздника было праздничное жертвоприношение, которое так и называлось песах.
Согласно Торе, заповедь о пасхальном жертвоприношении евреи получили еще в Египте, накануне исхода:
И сказал Гoсподь Моше и Аарону в земле eгипетской, говоря: скажите всей общине Израиля так: в десятый день сего месяца пусть возьмут себе каждый по агнцу на семейство, по агнцу на дом. А если дом слишком малочислен для употребления агнца, то пусть возьмет он и сосед его, ближайший к дому его, по числу душ; по мере еды каждого расчислитесь на агнца.Агнец без порока, самец однолетний должен быть у вас; из овец или из коз возьмите его. И да будет он у вас в хранении до четырнадцатого дня сего месяца, тогда пусть зарежет его все собрание общины Израиля в вечерние сумерки.
Пасхальное празднество начиналось 14 нисана во второй половине дня, когда евреи приводили в храм животных, предназначенных в жертву. Это был барашек или козленок мужского пола, младше года и без каких-либо увечий.
Согласно закону, еврея, который намеренно не принес пасхальную жертву, ожидало суровое наказание карет. (В еврейской литературе существуют разные мнения, что это означает, от преждевременной смерти до посмертного уничтожения души). Этот закон не распространялся на тех, кто не мог совершить жертвоприношение в силу объективных причин: поскольку находился в состоянии ритуальной нечистоты или слишком далеко от Храма.
В храме пасхальные жертвоприношения начинались после принесения ежедневной будничной послеполуденной жертвы. Тем самым песах ясно и недвусмысленно отделялся от обычных повседневных жертвоприношений.
Главы семейств, приведшие в Храм своих барашков и козлов, должны были терпеливо ждать, когда подойдет их очередь войти в храмовый двор и принести жертву.
Священник резал барашка, выливал кровь около основания жертвенника, и возлагал внутренности и жир на пылавшую на жертвеннике поленницу. После этого владелец брал тушу и возвращался домой, чтобы успеть приготовить ее для праздничной трапезы.
Внутренности пасхальной жертвы запрещено было оставлять без присмотра. Их нужно было сжечь как можно быстрее.
Если у хозяина или кого-то из гостей, приглашенных для участия в пасхальной трапезе, оставалось квасное в любом виде (хлеб, пиво и т.д.), пасхальное жертвоприношение считалось недействительным.
Согласно Торе, мясо пасхального агнца нужно было съесть в ночь праздника, с опресноками и горькой зеленью:
И пусть съедят мясо в ту же самую ночь, жаренным на огне; с опресноками и с горькими зельями будут есть его. Не ешьте от него недопеченного, или сваренного в воде, а жаренного на огне, с головой его и с ногами, и с внутренностями его.
По закону, каждый еврей должен был вкусить мяса пасхальной жертвы в ночь 15 нисана. Тому, кто съедал хоть кусочек в течение дня 14 нисана, полагалась порка.
По букве закона, пасхального агнца можно было есть всю ночь 15 нисана. Однако мудрецы постановили, что трапезу следует закончить до полуночи — чтобы мясо было гарантированно съедено до рассвета.
Как уже было сказано, мясо пасхальной жертвы нужно было есть с опресноками и горькой зеленью. Однако, если по какой-либо причины этих ингредиентов не было, для выполнения заповеди достаточно было съесть мясо.
Пасхального агнца следовало зажарить на огне. Если его слегка запекали или варили в воде или любой другой жидкости, жертва становилась некошерной, а каждый, кто ел это мясо, подлежал порке.
Мясо пасхального агнца ели после трапезы, чтобы подчеркнуть, что это именно религиозный ритуал, а не просто утоление голода. В Пехах совершали и другие жертвоприношения, например, приносили мирные праздничные жертвы (шалмей хагига). Мясо этих жертвенных животных нужно было съесть перед пасхальным агнцем: во-первых, чтобы участники трапезы почувствовали уникальный вкус пасхальной жертвы; а во-вторых, чтобы они не были слишком голодны, и не начали ломать кости (чтобы полакомиться костным мозгом), поскольку последнее стало бы нарушением запрета Торы.
В одном доме должен он быть съеден; не выноси этого мяса вон из дома, и костей от него не ломайте.
Пасхальную трапезу устраивали в кругу семьи и друзей. В тот момент, когда группа садилась за пасхального агнца, никто из ее участников не имел права встать и уйти, чтобы присоединиться к другой группе. Так же запрещено было есть мясо пасхальной жертвы, принесенной другой семьей или группой. Нарушителю полагалась порка.
От мяса пасхального агнца запрещалось оставлять хоть кусочек:
И не оставляйте от него до утра; но оставшееся от него до утра сожгите на огне.
Наряду с теми, кто обязан есть мясо пасхальной жертвы, Тора так же перечисляет тех, кому это категорически запрещено:
И сказал Господь Моше и Аарону: вот устав песаха: никакой иноплеменник не должен есть его. А всякий раб, купленный за серебро, когда обрежешь его, может он есть его. Поселенец и наемник не должен есть его. В одном доме должен он быть съеден; не выноси этого мяса вон из дома, и костей от него не ломайте. Вся община Израиля должна совершать его. А если поселится у тебя пришелец, то, чтобы совершить ему песах Господу, пусть обрежется у него всякий мужского пола, и тогда пусть он приступит к совершению его, и будет как коренной житель земли; а никакой необрезанный не должен есть его.
Иными словами, все участники пасхальной трапезы должны были быть евреями в полном (галахическом) смысле этого слова.
«Поселенец» в данном случае — нееврей, живущий среди евреев и обязавшийся исполнять т.н. семь законов потомков Ноаха – в отличие от «пришельца», т.е. нееврея, перешедшего в иудаизм.
В Талмуде приводится забавная история о том, как один из мудрецов разоблачил язычника, нарушевшего этот запрет:
Был некий идолопоклонник, и приходил он [в Иерусалим на праздник Песах], и вкушал от пасхальной жертвы. Пришел он к рабби Йеѓуде бен Бетере и сказал ему: написано [о пасхальной жертве]: «Необрезанный же да не вкусит от нее» (Шмот, 12:43) и «Всякий необрезанный да не вкусит от нее» (там же, ст. 48) — я же вкусил от лучших частей ее!
Спросил [рабби Йеѓуда бен Бетера]: а от курдюка [пасхальной жертвы] — дали ли тебе отведать?
Ответил [идолопоклонник]: нет!
Сказал [рабби Йеѓуда бен Бетера]: в следующий раз, когда придешь туда, потребуй: дайте мне отведать от жиров курдючных!
[И вот] пришел [тот идолопоклонник] в [Иерусалим на Песах] и сказал: дайте мне отведать от жиров курдючных!
Сказали ему: что за речи? Ведь курдюк — [доля] Всевышнего!
Спросили у него: кто научил тебя сказать так?
Ответил им: рабби Йеѓуда бен Бетера сказал мне!
Сказали [иудеи меж собой]: кто это перед нами? Проверили — и нашли, что идолопоклонник он, и убили его. [А после] послали к рабби Йеѓуде бен Бетере [гонца со следующими словами]: мир тебе, рабби Йеѓуда бен Бетера! Сам ты — в Нацивин, но твердыня твоя — оплот Иерусалиму!
Псахим, 3б
Участнику пасхальной трапезы недостаточно было просто быть евреем. Он так же должен был быть отмечен «знаком завета», т.е. быть обрезанным. Соответственно, необрезанный еврей не имел права вкушать мясо пасхального агнца — даже если он не был обрезан по медицинским соображениям, или не должен был быть обрезан согласно галахе. (Например, если два его старших брата умерли от обрезания).
В заключении нельзя не отметить, что самая известная пасхальная трапеза эпохи II Храма — разумеется, тайная вечеря:
В первый же день опресночный приступили ученики к Иисусу и сказали Ему: где велишь нам приготовить Тебе пасху? Он сказал: пойдите в город к такому-то и скажите ему: Учитель говорит: время Мое близко; у тебя совершу пасху с учениками Моими. Ученики сделали, как повелел им Иисус, и приготовили пасху. Когда же настал вечер, Он возлег с двенадцатью учениками; и когда они ели.
Матфей, 26: 17-21
К сожалению, художники, изображавшие эту трапезу, обычно были не слишком сведущи в еврейских законах. Соответственно, на большинстве картин на этот сюжет пасхального агнца нет, включая знаменитую фреску Леонардо.
Титульное изображение: Последний ужин. Эль Греко, 1596 г. / Wikimedia