Первое в истории убийство

Рассказ о первом в истории человечества убийстве имеет множество толкований. Современные исследователи Библии склонны видеть в нем отражение древних мифологических мотивов о споре земледельца и пастуха.

Мудрецы Талмуда, пытаясь обнаружить причину ссоры, выдвигают три основные версии: 1) братья пытались поделить мир, 2) их спор касался вопроса о том, в чьих пределах будет построен Храм, и 3) причиной их ссоры была женщина Берешит рабба 22:16. . Это дает возможность известной израильской исследовательнице Нехаме Лейбович Н. Лейбович. Новые исследования книги Берешит в свете классических комментариев / Пер. с иврита Й. Векслера и Е. Константиновской. Иерусалим, 1997, с. 32-34.  сделать вывод о том, что мудрецы Талмуда на основе Писания формулируют парадигматические причины, приводящие к ссоре, к убийству, а именно: экономические отношения, религия, секс.

Филон Александрийский (ок. 25 до н.э. – ок. 50 н.э.), применяя метод аллегорезы, толкует конфликт Каина и Эвеля (Авеля) как противостояние двух сил человеческой души: «Одну олицетворяет Каин, чье имя означает “обладание”, ибо он думал, что обладает всем, а другую — Эвель, чье имя толкуется как  “все возводящий к Богу” Если этимология имени Каин (קין) очевидна – от קניין (киньян – «приобретение»), то, на чем основано предлагаемое Филоном прочтение имени Авель (הבל, hевель), не вполне понятно. Можно предположить, что он возводит его к глаголу להוביל (леhовиль – «принести», «вести»). ». Эвель связывается с боголюбием, Каин — с себялюбием. Наследующая Филону христианская экзегеза видит в Авеле префигурацию Иисуса. Августин (IV-V вв.) понимает противостояние братьев как оппозицию небесного града (Эвель) и земного (Каин). Августин. О граде Божьем, кн. 15, гл. XV.

Еврейская философская аллегореза (возникшая, по мнению исследователей, независимо от Филона) также апеллирует к этимологии имен и полагает, что конфликт братьев отражает противостояние, разворачивающееся во внутреннем мире человека. Маймонид (XII в.), в частности, намеком говорит о различных типах устремления, постижения или мышления,  олицетворяемых Каином и Эвелем Рабби Моше бен Маймон. Морэ невухим, ч. 2, гл. 30. . Однако, в отличие от христианских комментаторов, у еврейских авторов Эвель оказывается не лучше Каина, ибо его имя означает «пар», «дуновение», «тщета». Комментаторы Маймонида связывают образ Каина с мыслью о материальных приобретениях, а Эвеля — с мыслью о политической власти См., например, Эфоди (в стандартном комментированном издании «Морэ невухим» – лист 63а). .

Магарал из Праги (XVI в.) в одном из своих произведений видит в Каине репрезентацию злого начала, в третьем сыне Адама Шете (Сифе) — доброго, а в Эвеле — ни доброго ни злого. Злое начало (Каин) уничтожает  отсутствие вообще какой бы то ни было наклонности Драшот Магарал. Драша к Великой субботе. (Эвель). В другом своем произведении Магарал связывает образ Каина с ревностью, а образ Эвеля —  с жаждой наслаждения Магарал. Дерех хаим («Путь жизни»), 4:22. . Основой для такой ассоциации вновь служит этимология имен: каин возводится к קנא (кана) — «ревновать», а hевель («тщета»), исходя из значения, восходящего к книге Коheлет, понимается как «бессмысленная погоня за наслаждениями».

Попробуем добавить к этой череде осмыслений библейского рассказа еще одно, также основанное на происхождении имен героев: Каин — « приобретение», Эвель (hевель) — «пар», «дуновение», «тщета». Итак, «приобретение» (или стремление к оному) уничтожает нечто не имеющее веса, нечто бесплотное. Каин — земледелец, Авель — пастух. Вспомним, что Адам был изгнан из Эдемского сада, чтобы возделывать в поте лица землю. Получается, что именно Каин выполняет то, что предписано Адаму. Нельзя ли тогда понять Писание следующим образом: человек, выполняя свою миссию, уничтожает то, что кажется ему ненужным, избыточным, бесполезным дуновением, но вместо того, чтобы обрести твердую почву под ногами,  обрекает себя на скитание Таково наказание Каина (Берешит, 4:14): «Вот, прогнал Ты меня сегодня с лица земли, и от лица Твоего буду я сокрыт, скитальцем буду на свете, и каждый, кто найдет меня, убьет меня». ?

Более того, самое надежное и важное в его глазах — земля, на которой он вынужден трудиться, — в этом случае вопиет кровью: «И сказал (Господь): Что ты натворил!.. Кровь брата твоего вопиет ко мне из земли!» Будучи всерьез воспринятым, вынесенный Адаму вердикт: «В поте лица своего будешь есть хлеб…» — ведет к отчаянному возмущению легкомыслием, уклонением от работы на земле, видимым пренебрежением к задаче обрести землю. И уж совсем невыносимым оказывается непонятное потакание Небес подобному легкомыслию Берешит, 4:4-5: «4 И взглянул Господь на Эвеля и его жертву, 5 а на Каина и его жертву не взглянул; и очень опечалился Каин, и поникло его лицо». .

Кто же будет возделывать землю, если Небеса привечают тех, кто гоняет по ней скот?.. Сугубая серьезность, ревностное «возделывание земли в поте лица» рождают убийство, будь то убийство части собственной души или убийство того, кто видится помехой, паразитом на пути исполнения кажущейся столь ясной миссии человека.

Титульная иллюстрация: Убийство Авеля. Тинторетто, между 1550 и 1553 г. / Wikimedia