Я часто думал, что если бы я был осужден на одиночное заключение, и мне было бы позволено взять с собой только одну книгу, я выбрал бы Библию, так как, помимо всего изложенного в ней и красоты ее языка, она заключает в себе историю надежды человека на спасение.
Генри Райдер Хаггард, «Священный цветок»
Наверняка многим из наших читателей с детства памятна синяя обложка «Копей царя Соломона» Генри Райдера Хаггарда из любимой серии «Библиотека приключений». При виде нее на память сразу приходят пляски африканских воинов, зловещая колдунья, таинственные пещеры, благородные чернокожие красавицы и бесстрашные английские джентльмены. Упоминание израильского царя служит в ней лишь завязкой для очередного приключения отважного охотника Аллана Квотермейна и его друзей на фоне экзотической природы. Однако «Копи» — далеко не единственное произведение Хаггарда, где упоминаются библейские события, и далеко не во всех из них писатель таким образом лишь отдает дань эдвардианской моде на восточную экзотику.
Религиозные воззрения Генри Райдера Хаггарда (1856–1925) не представляли собой стройной системы даже к концу его жизни. С юных лет писатель находился в постоянном духовном поиске. Довольно долгое время он активно сотрудничал со знаменитой международной методистской организацией Армия Спасения; отошел от англиканства, в духе которого воспитывался, а католицизм подвергал острой критике. При этом Хаггард был не агностиком, а безусловным теистом. В его «персональной религии» сочетались элементы христианства, спиритизма, буддизма (например, вера в реинкарнацию), и даже анимистических представлений, почерпнутых писателем у зулусов во время его жизни в Африке. Свой отпечаток на мировоззрение Хаггарда наложил и его интерес к истории и древним религиям. В книге воспоминаний «Дни моей жизни», законченной в 1912 году, Хаггард полушутливо признается: «Мне одинаково близки и норманны, и египтяне. Мне легко проникнуться их мыслями и ощущениями. Я даже разбираюсь в их верованиях. Уважаю Тора и Одина, преклоняюсь перед Изидой и неизменно хочу пасть ниц перед луной». А в библейских текстах Хаггард, как добрый протестант, видел отражение реальных событий прошлого и неоднократно выбирал их в качестве тем для своих произведений. Наиболее масштабное из них основано на событиях, изложенных в книге Исход (Шмот). Остановимся на нем подробнее.
Роман «Луна Израиля» 
был создан Хаггардом в 1918 году. Книгу предваряет посвящение великому египтологу Гастону Масперо, директору Каирского музея, с которым за несколько лет до выхода книги в свет Хаггард обсуждал «некоторые детали ее сюжета».
Хаггард выстраивает историческую канву романа, опираясь на современные ему археологические открытия. В этом ему помогли два путешествия (в 1887 и 1905 годах) в Египет, предпринятых специально для сбора материалов, и дружба с крупнейшими археологами своего поколения. Мернептах еще до обнаружения так называемой Стелы Израиля (она же — Стела побед Мернептаха) в 1896 году считался одним из самых вероятных кандидатов на роль фараона Исхода. Однако в 1898 году была обнаружена его хорошо сохранившаяся мумия, на которой не было никаких следов долгого пребывания в соленой воде. В своем предисловии Хаггард сообщает читателю:
В этой книге предполагается, что во время Исхода фараоном был в действительности не Мернептах, сын Рамсеса Великого, а таинственный узурпатор Аменмес, который после смерти Мернептаха и до вступления на престол его законного наследника, добросердечного Сети Второго, на год или на два завладел троном. О судьбе Аменмеса история хранит глубокое молчание; вполне возможно, что он утонул в Красном море, ибо в отличие от Мернептаха и Сети Второго тело его никогда не было обнаружено.
События эпохи Исхода (Десять казней, тяготы египетского рабства), описаны в романе в соответствии с текстом Библии. Что же касается исторической канвы событий, то, по версии Хаггарда, евреи пришли в Египет в эпоху правления одного из фараонов гиксосского происхождения, при поддержке его визиря Иосифа, «могущественного и умного человека их же расы». Фараон-гиксос был одним из тех царей, «которых … египтяне ненавидели и после многочисленных войн прогнали из страны. Под властью этих фараонов израильтяне богатели, росло их могущество, так что фараоны последующих поколений, не любившие израильтян, стали их бояться». Первым фараоном-угнетателем, «не знавшим Йосефа» стал, согласно Хаггарду, Рамсес Великий. Он же отдал бесчеловечный приказ об умерщвлении всех новорожденных еврейских мальчиков. Младенца Моисея нашла и усыновила дочь Рамсеса, и он рос во дворце вместе с принцем Мернептахом, младшим братом его приемной матери.
Рассказ в романе ведется от лица писца Аны, друга и наперсника принца Сети (будущего фараона Сети II), сына фараона Мернептаха и внука Рамсеса Великого. Во дворце Ана становится свидетелем встречи Моисея и Аарона, Божьих посланцев, и фараона Мернептаха:
Я взглянул туда и увидел, что к трону направляется высокий бородатый человек, уже старик, хотя его черные волосы лишь слегка тронула седина… Лицо его было величественно и очень красиво, черные глаза сверкали огнем. Он медленно приближался, не глядя ни влево, ни вправо, и толпа расступалась перед ним, как если бы он был принцем. Я подумал даже, что они боятся его больше, чем любого принца, ибо они почти шарахались от него, когда он проходил мимо. Он был не один, за ним шел другой человек, очень похожий на него, но как мне показалось, еще старше, ибо его борода, спадавшая до пояса, была совершенно белой, так же как его волосы. На нем был плащ из овечьей кожи, а в руке — посох. Среди толпы поднялся шепот, и я услышал слова: «Пророки народа Израиля! Пророки народа Израиля!»
В ответ на требование освободить сынов Израиля от рабского труда Мернептаха охватывает «внезапная ярость». Его речь практически дословно повторяет текст Пятикнижия (Шмот 5: 4-9).
— Как! — вскричал он. — Ты посмел угрожать мне в моем дворце и хотел бы, чтобы люди Израиля, которые разжирели на своей земле, бросили трудиться?.. Ступайте в страну Гошен и скажите израильтянам, что кирпичи, которые они делали, они будут делать и впредь и работы у них будет еще больше, чем во времена отца моего, Рамсеса. Только ни одной соломинки они теперь не получат для изготовления кирпичей. Раз они хотят праздной жизни, пусть идут и собирают солому сами: пусть собирают ее с полей.
Добрый и справедливый принц Сети просит отца отправить его с инспекцией в землю Гошен, где живут евреи, чтобы выяснить, насколько справедливы их жалобы. Фараон дает добро, и принц отправляется в Гошен вместе со свитой, в состав которой входят верный Ана и кузен-соперник Аменмес.
Несмотря на откровенно враждебное отношение евреев («легко было заметить, что они ненавидят нас, египтян, и даже дерзают презирать нас… они называли нас между собой идолопоклонниками и спрашивали, где же наш бог-бык…»), справедливый и милосердный Сети, выслушав жалобы притесняемых евреев, принимает их сторону. Его не останавливает даже нападение нескольких «еврейских фанатиков», обвинивших принца в святотатстве. По возвращении в своем докладе он предлагает отцу-фараону разрешить народу Израиля, который в течение многих поколений достаточно настрадался под властью Египта, следует ныне разрешить уйти спокойно и куда он хочет… Доклад завершался следующими словами:
Помни, о фараон, молю тебя, что Амон, бог египтян, и Яхве, бог израильтян, не могут править в одной и той же стране. Если оба они останутся в Египте, вспыхнет война богов. Поэтому молю тебя дать Израилю уйти.
Фараон отказывается принять совет Сети:
Ты советуешь мне отпустить этих израильтян на все четыре стороны из-за неких лишений и невзгод, которые они претерпели в прошлом и которые, однако, не уменьшили ни их числа, ни их богатства. Я не намерен принять этот совет. Скорее я намерен послать в страну Гошен армию с приказом — прогнать этот народ, сговорившийся тайно убить принца Египта, сквозь Врата Запада, чтобы там они поклонялись своему богу на небесах или в аду. Да, да, умертвить их всех до единого, от седобородого старца до младенца, сосущего материнскую грудь.
Мернептах, видя неодобрение Сети, предлагает ему более мягкое «решение еврейской проблемы»: рассеять народ, дабы «самые опасные были бы сосланы трудиться в шахтах и каменоломнях пустыни, а остальные расселены по всему Египту на положении рабов».
Принц отвергает и это предложение и признается отцу, что в случае, если «когда-нибудь займет этот трон», он позволит евреям беспрепятственно уйти и унести с собой свои богатства.
Мернептах, разгневавшись на Сети, лишает его права наследования, и вскоре после этого умирает. Фараоном становится Аменмес, коварный кузен Сети. Это, по версии Хаггарда, и есть жестокосердый фараон Исхода, утонувший в Красном море вместе со своим войском. При нем на страну обрушиваются Десять казней, описанных весьма натуралистично. Вот рассказ Аны о первой казни — превращении вод Нила в кровь:
Весь день мы плыли в этом ужасном потоке, а пена и брызги, срываемые сильным ветром, покрывали наши тела и одежды зловещими пятнами, от которых несло запахом крови и внутренностей. От этой пены исходили зловоние и соленый вкус свежей крови.
Последняя из Египетских казней, смерть первенцев, затрагивает, однако, не только жестокого Аменмеса, но и благородного Сети, защитника угнетенных израильтян. Маленький сын Сети от его брака с прекрасной еврейской девушкой Мерапи по прозвищу Луна Израиля скоропостижно умирает, как и все египетские первенцы, а сама Мерапи угасает от горя.
Принц Сети занимает трон после гибели Аменмеса, движимый не жаждой власти, а исключительно чувством долга. Он «отменяет всякие пиры и торжества в честь своего вступления на престол», а средства, которые пошли бы на их устройство, приказывает раздать семьям египтян, погибших в Красном море вместе с фараоном Аменмесом.
Как и большинство произведений Хаггарда, независимо от выбранной для действия эпохи, стилистически «Луна Израиля» — явная вариация на тему рыцарского романа. В нем присутствуют все его основные типажи. Прекрасный, мудрый и благородный Сети — явный «король-рыцарь» без страха и упрека, спасает не менее благородную, прекрасную и чистую телом и душой Мерапи — типичную «деву в беде» (в начале романа Сети карает смертью убийцу ее отца, а также избавляет от навязанного ей брака с отважным, но жестоким молодым израильтянином). Рыцарю Сети сопутствует наперсник — верный «Санчо Панса» Ана, а противостоять им приходится коварным и жестоким злодеям — Мернептаху, Аменмесу и жрецам-колдунам, владеющим тайнами магии.
Но, не удовольствовавшись этим, в конце романа Хаггард добавляет уже совершенно явную историческую аналогию. Пришедший к власти Сети поступает в отношении своей мертвой супруги Мерапи в точности так же, как поступил в XIV веке португальский принц дон Педру со своей мертвой возлюбленной Инес де Кастро: «После того, как она умерла, странная фантазия овладела Сети. В большом зале дворца он приказал воздвигнуть золотой трон и на этот трон он посадил ее во всем царском облачении, с нагрудными украшениями и жемчужным ожерельем; корона царицы Египта венчала ее голову. И в таком виде он представил ее знатным и государственным людям».
Присутствует в романе и мотив противопоставления языческих богов Египта и их верховного божества Амона Богу Израиля. Мерапи, несмотря на любовь к принцу Сети, остается верна Богу своих отцов. В присутствии Сети — верховного жреца Амона, его главной супруги и сестры Таусерт — жрицы Хатхор, и других жрецов, Мерапи одной своей чистосердечной молитвой обращает в прах статую Амона, вселяя в сердца египтян ужас и сомнения.
В написанном через два года, в 1920 году, мистико-историческом рассказе «Суд фараонов» читатель снова встречается с некоторыми из уже знакомых ему персонажами «Луны Израиля». Молодой археолог-любитель Смит вынужден заночевать в Каирском музее. Молодой человек прохаживается по залам, рассматривая произведения египетского искусства и мумии: «он повернулся к Менепте; впалые глаза мумии смотрели на него пристально из-под покровов, небрежно наброшенных на пергаментное, пепельного цвета лицо. Это самое лицо грозно хмурилось, взирая на Моисея. Это самое сердце было ожесточено Богом. Еще бы ему не быть жестоким, — даже врачи решили, что Менепта умер от склероза артерий и сердечные сосуды его как известь». Затем Смит устраивается на ночлег в огромной погребальной ладье, но просыпается от странного шума: мумии фараонов ожили и светски беседуют друг с другом. Среди оживших царей Смит узнает Эхнатона, Рамзеса Великого и Сети II. Рамзес обращается к Эхнатону: «Многих из нас называли еретиками. Вот хотя бы Сети II, — он указал на человека с кротким задумчивым лицом, — меня уверяли, будто втайне он поклонялся богу евреев — тех самых рабов, которых я заставлял строить свои города. Взгляните на эту даму рядом с ним. Красива, не правда ли? Какие огромные фиолетовые глаза. Говорят, это все из-за нее — она сама была еврейка».
Кроме «Луны Израиля», у Хаггарда есть и другие, менее значительные произведения на библейские сюжеты. В некоторых из них этот сюжет служит лишь фоном для столь любимых писателем приключений на фоне экзотических африканских пейзажей.
Так, в «Перстне царицы Савской» (1910) жажда приключений заносит героев в подземный город в горах, окружающих плоскогорье Мур в северной части Центральной Африки, где обитает «странное племя абиссинских евреев, или, сказать вернее, их неполнокровных потомков». Внешне они «несколько напоминают евреев, религия их есть выродившаяся и сильно упрощенная религия евреев; они умны и культурны, но находятся в последней степени вырождения вследствие постоянных браков между близкими родственниками…». Правит ими прекрасная и мудрая молодая женщина, носящая титул Вальда Нагаста (Дочь Царей), которая считается потомком по прямой линии Соломона и царицы Савской. В начале романа один из главных героев, ученый-востоковед Хиггс, читает надпись на древнем перстне, принадлежащем Вальде Нагаста. «„Дар Соломона правителя — нет, великого царя Израиля, любимца Ягве, Македе из страны Савской, царице, дочери царей, дочери премудрости, прекрасной“. Вот что написано на вашем кольце, Адамс… Царица Савская, «Бат Мелохим», дочь царей, и добрый старый Соломон тоже замешан здесь…». Как и Мерапи, Вальда Нагаста выступает в роли типичной «девы в беде», а ее спасители-англичане (и среди них — ее возлюбленный) — благородных рыцарей.
Кроме исторических романов и повестей на библейские темы, у Хаггарда есть и произведения, посвященные еврейской истории. Многим бывшим советским пионерам памятна его «Прекрасная Маргарет» (она вышла в свое время под одной обложкой с «Копями») — историко-приключенческий роман, главные герои которого — члены семьи испанских криптоиудеев, скрываются от Инквизиции. А в 1903 году в свет вышел еще один роман писателя “Pearl-Maiden: A Tale of the Fall of Jerusalem” (в русском переводе – «Жемчужина Востока»), посвященный событиям Иудейской войны и падению Иерусалима в 70 г. н. э.
Титульная иллюстрация: Мария Антония Фаркас (Мария Корда), австрийская актриса венгерско-еврейского происхождения на съемках фильма «Луна Израиля», реж. Майкл Кёртис, 1924 / Wikimedia