В книге Эстер массового убийства евреев удалось избежать. Но мог ли в те времена действительно свершиться геноцид?
Согласно книге Эстер, временщик Аман, желая отомстить иудею Мордехаю, убедил царя Ахашвероша издать указ, предписывающий:
Истребить, убить и погубить всех иудеев: от отрока до старца, и детей, и женщин — в один день.
Этот указ был разослан во все провинции Персидского царства:
«Сатрапам царским, и начальникам областей, что над каждой областью, и сановникам каждого народа, каждой области — письменами ее и каждому народу на языке его»
Современному читателю, знающему про «окончательное решение», нетрудно поверить, что такой указ действительно был издан. Однако насколько достоверной казалась эта история античному читателю? Или, иными словами, известны ли в древней истории примеры аналогичных распоряжений?
Как нам кажется, на этот вопрос можно ответить утвердительно. Речь идет о царе Митридате VI Евпаторе (132–63 до н.э.), правившем малоазийским царством Понт.
Будучи непримиримым противником Рима, Митридат мечтал о создании собственной империи на территории Малой Азии и Эллады. В 88 году до н.э., готовясь к очередному раунду противостояния с Римом, царь решил, что нужно повязать всех своих подданных и вассалов кровью — и подобно Аману, разослал всем местным властителям письмо:
В это время Митридат выстроил против родосцев очень много кораблей и всем сатрапам и начальникам городов послал тайный приказ: выждав тридцать дней, сразу всем напасть на находящихся у них римлян и италийцев, на них самих, на их жен и детей и отпущенников, которые будут италийского рода, и, убив их, бросить их без погребения, а все их имущество поделить с царем Митридатом. Он объявил и наказания тем, кто их будет хоронить или укрывать, и награды за донос тем, кто изобличит или убьет скрывающих; рабам за показание против господ — свободу, должникам по отношению к своим кредиторам — половину долга. Такой тайный приказ он послал одновременно всем.
Аппиан, Митридатовы войны, 22
В отличие от сюжета книги Эстер, чуда не произошло, и страшный указ был исполнен:
Когда наступил этот день, то по всей Азии можно было видеть самые разнообразные картины несчастий. Из них я укажу следующие. Жители Эфеса тех, которые бежали в храм Артемиды и обнимали изображение богини, убивали, отрывая от статуй. Жителей Пергама бежавших в храм Асклепия и не желавших оттуда уходить, убивали стрелами, когда они сидели, обняв статуи богов. Адрамидтийцы, выйдя в море, убивали тех, которые собирались спастись вплавь, и топили в море маленьких детей. Жители Кавна, после войны с Антиохом ставшие подданными и данниками родосцев и незадолго до этого от римлян получившие свободу, оттаскивая от статуи Гестии тех римлян, которые бежали в храм Гестии в здании Совета, сначала убивали детей на глазах матерей, а затем и их самих, и вслед за ними и мужчин. Жители Тралл, не желая стать собственноручными исполнителями такого преступления, наняли для выполнения этого дела пафлагонца Феофила, человека дикого, и Феофил, собрав всех римлян вместе в храм Согласия, стал их там убивать и у некоторых, обнимавших статуи богов, отрубал руки. Такое бедствие постигло бывших в Азии италийцев и римлян, всех вместе — и мужчин, и детей, и женщин, и вольноотпущенных, и их рабов, которые были италийского происхождения. И в этом случае особенно было ясно, что Азия не вследствие страха перед Митридатом, но скорее вследствие ненависти к римлянам совершала против них такие ужасные поступки.
Там же
По словам Плутарха, жертвами бойни стали сто пятьдесят тысяч римлян и италийцев (Сравнительные жизнеописания, Сулла, 24). «Никоим образом нельзя ни передать, ни выразить словами, какое тогда множество римских граждан было убито, каково было горе для многих провинций, какова была скорбь для обреченных на смерть, а также для убивающих, когда всякий вынужден был либо выдать невинных чужеземцев и друзей, либо испытать на себе кару, [предусмотренную] для чужеземцев», — писал об этом римский историк Орозий (История против язычников, 6:2).
Даже через несколько веков римляне хорошо помнили бойню, устроенную Митридатом. Поэтому когда Аврелию Августину (354–430) потребовался наглядный общеизвестный пример, демонстрирующий тщетность гаданий и других языческих практик, он вспомнил именно о ней:
Не умолчу о том, как царь Азии, Митридат, приказал умертвить в один день повсеместно всех римских граждан, которые путешествовали по Азии и в бесчисленном множестве занимались там своими делами; что и было приведено в исполнение. Какая то была жалкая картина, когда вдруг, неожиданно и вероломно убивали всякого, где бы кто ни был найден, в поле, на ложе, на пиру? Какой стоял стон умиравших, какие слезы со стороны зрителей, а может быть, со стороны и самих убивавших? Какая жестокая необходимость для людей, оказывавших гостеприимство, не только видеть в своем доме эти безбожные убийства, но и самим совершать их; от дружественной ласки человеколюбия, неожиданно меняя вид, переходить к враждебным во время мира действиям, нанося, могу сказать, взаимные друг другу раны: так как пораженный получал раны в тело, а поражающий – в душу? Неужели и эти все пренебрегли птицегаданием? Разве у них не было ни домашних, ни публичных богов, к которым они могли бы обратиться с вопросом, когда отправлялись с места жительства своего в это безвозвратное путешествие?
О Граде Божьем, 3:22
Так что, читая о страшном замысле Амана, античный читатель не имел никаких оснований этому не верить. По крайней мере, начиная с I века до н.э.
Титульная иллюстрация: Тетрадрахма царя Митридата VI. Фотография Marie-Lan Nguyen CC BY 2.5, 2011 г. / Wikimedia