Мне уже приходилось писать, что, по мнению некоторых современных исследователей, древнейшие израильтяне поклонялись верховному ханаанскому божеству, «небесному старцу» по имени Эль и одновременно национальному Богу с четырехбуквенным именем , которое мы по-русски традиционно передаем как Господь. Эль — божество универсальное, «бог природы», тогда как Господь воюет за евреев и защищает наши национальные интересы. При этом Эль — бог «старый», а Господь (так же, как его ханаанский эквивалент, «всадник облаков» Бааль) — божество молодое. Наличие «старого» и «молодого» бога не было привилегией только ханаанцев и израильтян: в Месопотамии им соответствовали Эа и Мардук, в Греции — Хронос (Крон) и Зевс. Впоследствии слияние культа двух богов положило начало еврейскому монотеизму.
…Как-то я рассказывал об этом своей ереванской приятельнице и закончил рассказ словами: «Таким образом, древние евреи поклонялись отцу и сыну». «А святому духу они не поклонялись?» — ехидно осведомилась приятельница (реакция, вполне естественная для человека, выросшего и живущего в атмосфере христианской культуры). Однако самое интересное заключается в том, что христианские «Бог-отец» и «Бог-сын» в конечном счете, возможно, и правда восходят к ханаанским Элю и Баалу. Об этом здесь и пойдет речь.
Сравнительно недавно появилась группа ученых еврейского происхождения (самый видный из них — специалист по Талмуду и раннему христианству Дэниэл Боярин
), которые настаивают на том, что Новый Завет не только органично вписывался в иудаизм времен Второго Храма, но и основные его мотивы составляли общее достояние еврейской традиции того периода. Это относится, например, к мотиву страдающего Мессии, своими страданиями искупающего грехи. Выражение «Сын Человеческий» (по-арамейски бар энаш, попросту говоря, «человек»), которым любил называть себя Иисус, встречается в книге пророка Даниила, а также в апокрифах — Первой книге Еноха и Четвертой книге Ездры. Это персонаж полубожественный — возникший до сотворения мира, восседающий на престоле рядом с Богом, и одновременно спаситель-«помазанник» (Мессия). Как пишет Боярин , была объявлена своего рода «вакансия — один Христос ; он должен быть божественным и именоваться Сыном Человеческим, должен быть царем и спасителем евреев и всего мира. Эта вакансия уже существовала, и Иисус на нее подходил по мнению части евреев, а по мнению других — не подходил. Она не была создана специально для Иисуса».Наконец, иудеям времен Второго Храма вовсе не был чужим Логос — то самое Слово, которое, согласно евангелисту Иоанну, было в начале, было у Бога и само было Богом
. Евангелие от Иоанна считается самым «греческим» из канонических, и его начало принято рассматривать как образец эллинистического мистицизма. Однако нынешние исследователи склонны видеть здесь образец мистицизма еврейского. Слово (в таргумах «мемра», а у Филона, писавшего по-гречески, «логос») мыслилось как посредник между миром и Богом. С его помощью Бог создал мир, управляет им, и с его помощью люди обращаются к Богу. По-существу, Логос или Мемра — это полусамостоятельная сущность, подчиненная Творцу. Нарушения принципов монотеизма здесь нет, потому что от своего имени она ничего не предпринимает.Осведомленный читатель может вспомнить, что понятие логоса играло важную роль в греческой философии. Для древних греков Логос — это слово, но одновременно смысл, разум, божественный порядок, мировая рациональность. Платон писал о том, что у Слова/Логоса есть «отец», то есть тот, кто его произносит. Таким образом, Логос — это «бог-сын», подчиненный «отцу». Евангелист Иоанн вполне мог быть знаком с этой концепцией.
Молодым божеством, сидящим на соседнем престоле с богом-«стариком», был для евреев времен Второго Храма Бар Энаш, «Сын Человеческий», о котором мы уже говорили. Вот, что о нем рассказывает пророк Даниил:
Видел я, наконец, что поставлены были престолы, и воссел Ветхий днями; одеяние на Нем было бело, как снег, и волосы главы Его — как чистая волна; престол Его — как пламя огня, колеса Его — пылающий огонь (…). Видел я в ночных видениях, вот, с облаками небесными шел как бы Сын человеческий, дошел до Ветхого днями и подведен был к Нему. И Ему дана власть, слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служили Ему; владычество Его — владычество вечное, которое не прейдет, и царство Его не разрушится.
Дан 7: 9, 13-14, Синодальный Перевод
Получается, что у нас не один божественной престол, а два: на одном сидит Ветхий днями (ивр., аттик йомин), а на другом — божество или ангел в образе человека, которому до конца времен должны служить все люди. Действительно, «вакансия», которую собирался занять Иешуа из Нацерета, была подготовлена основательно.
И в ханаанско-еврейском контексте, и в иудео-христианском младшее божество в каком-то смысле ближе к людям, чем старшее. Как уже говорилось, Бог с четырехбуквенным именем — божество национальное, в отличие от универсального Эля. Кстати, в позднейшей еврейской традиции истолкования Торы четырехбуквенное имя ассоциируется с атрибутом милосердия.
Надо заметить, что второй престол вовсе не обязательно был предназначен для младшего божества. Так, рабби Акива полагал, что он предназначался для царя Давида. Ему возражал рабби Йосе Галилейский, считавший, что оба престола используются одним Богом — один, чтобы судить, а другой, чтобы миловать.
Замечательный вариант этого мотива можно найти в талмудическом трактате «Авода зара» (3б), где приводится распорядок дня Бога: он занимается Торой, играет с Левиафаном и др. В какой-то момент Бог садится на престол суда и принимается судить мир. Приговорив мир к уничтожению, он пересаживается на престол милосердия и начинает всех кормить.
Как отмечает Боярин, древнееврейский монотеизм, образовавшийся в результате слияния культов «старшего» и «младшего» бога, оказался «напряженным и нестабильным» — люди нуждаются в посреднике, в том, кто ближе к ним, чем абстрактное вселенское божество. Спустя какое-то время сквозь единого Бога снова стали проглядывать «старший» и «младший». При этом во времена размежевания ханаанского и израильского культов Бог Израиля играл роль младшего божества, а во времена зарождения христианства — старшего. Как это произошло? Ответ прост — прошла тысяча лет, и на небесах сменилось поколение…
Титульная иллюстрация: Всевышний создаёт Адама (фрагмент). Уильям Блейк, 1795 г. / Галерея Тейт