О метафизических аспектах и тонкостях производства и поклонения идолу.
Недельная глава Ваэтханан несколько раз возвращается к теме идолопоклонства. В частности, в нашей главе приводится еще одна версия Декалога, запрещающего поклоняться изображениям, сделанным человеком:
Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в водах ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им.
Незадолго до этого Тора напоминает читателям, что эти изображения являются всего лишь безжизненными истуканами:
И будете там служить богам, сделанным руками человеческими из дерева и камня, которые не видят и не слышат, и не едят, и не обоняют.
Аналогичное описание языческих божеств мы находим и в других библейских текстах:
Идолы их — серебро и золото, дело рук человеческих. Рот у них — а не говорят, глаза у них — а не видят. Уши у них — а не слышат, нос у них — а не обоняют. Руки у них — а не осязают, ноги у них — а не ходят, не издают звука горлом своим.
Тегилим, 115:4-7
Кто сделал божество и отлил истукана, не приносящего пользы? Кузнец топор (выковывает), и работает на углях, и молотами делает его (идола), и работает над ним сильной рукой своей, голоден даже и обессилен, не пьет воды и утомлен. Плотник протягивает шнурок, отмечает его резцом, отделывает его рубанками, и циркулем отмечает, и делает его по образу человека, по красоте человека, — чтобы сидеть дома! Идет, чтобы нарубить себе кедров, и берет он липу и дуб, и выбирает лесные деревья, сажает сосну, а дождь взращивает ее. И служит человеку топливом; он берет из них и согревается, и затапливает печь, и печет хлеб, и делает божество, и поклоняется, делает его истуканом и простирается пред ними. Половину этого сжигает в огне, на половине варит мясо для еды, жарит жаркое, и насыщается, и греется, и говорит: “Ах, согрелся я, увидел я огонь!”. А остаток этого сделал божеством, истуканом себе, простирается пред ним, и кланяется, и молится ему, и говорит: “Спаси меня, ибо ты божество мое”.
Второзаконие ясно и недвусмысленно утверждает, что, в отличие от окружающих народов, израильтянам запрещено поклоняться как культовым изображениям, сделанным людьми, а также небесным светилам. Эти и другие библейские тексты носят полемический характер, и не позволяют понять, что представляло собой древнее ближневосточное язычество.
Кем были боги древней Месопотамии? Или, если быть точнее, что представляли собой эти божества? Ответ на этот вопрос далеко не прост, поскольку каждый из языческих богов имел несколько ипостасей, ни одна из которых по отдельности не была богом:
1. Природная ипостась: каждый бог ассоциировался с каким-либо элементом мироздания, например, водой или солнцем.
2. Характерная ипостась: каждый бог олицетворял определенное качество, присущее человеку и/или обществу, например, мудрость, справедливость, и т.д.
3. Материально-культовая ипостась: бога представляли в виде антропоморфного идола, пребывающего в конкретном святилище (или нескольких святилищах).
К примеру, бог Шамаш ассоциировался с солнцем, считался воплощением справедливости, а его статуя находилась в главном храме города Сиппар.
Последний из трех аспектов, материально-культовый, служил основным объектом библейской полемики.
Изображения богов чаще всего были антропоморфными (иногда, впрочем, встречались и символические изображения, чаще всего небесных тел). Статуи изготовляли из дерева или камня, и обычно покрывали драгоценными металлами. Идол стоял в храме во внутренней нише, а жрецы совершали перед ним жертвоприношения и обращались к нему с молитвами. Однако неужели они были так наивны, что действительно верили, будто статуя, сделанная людьми, слышит их молитвы или вкушает их жертвоприношения?
Чтобы лучше понять образ мысли древний язычников, мы проанализируем ритуал «освящения» идола, благодаря которому истукан, сделанный в мастерской ремесленника, становился божеством, достойным поклонения. Этот ритуал, продолжавшийся два дня, назывался «омовение рта» и включал, среди прочего, семикратное омовение уст идола. Описание этой церемонии было обнаружено на глиняных табличках из Ниневии, столицы Ассирии, написанных в VII веке до н.э.
Утром первого дня жрец, отвечавший за проведение ритуала, шел к реке, совершал жертвоприношение и набирал речной воды в семь сосудов. В эти же сосуды он добавлял растения, различные камни, масло и мед, после чего возвращался в город. Там он заходил в мастерскую, где делали статую, и первый раз омывал ей рот их первого сосуда.
После этого жрец относил статую к реке, сопровождаемый сделавшим ее ремесленником. Там жрец приносил в жертву барана. Взяв баранье бедро и инструмент ремесленника (топор, долото и пилу), жрец кидал их в реку. Река считалась владением Эа, могучего и древнего божества пресных вод, считавшегося так же богом мудрости и ремесел, и в том числе — богом, надзиравшим за изготовлением идолов.
Выбрасывание инструментов в реку означало, что орудия, с помощью которых был сделан идол, принадлежат Эа. Поэтому когда идол был готов, их возвращали божественному хозяину вместе с жертвоприношением. Таким образом, ритуал был попыткой разобраться в парадоксальной ситуации, когда ремесленник из плоти и крови «делал» бога — инструмент, использованный для «богостроительства», рассматривался как принадлежащий миру богов, прежде всего Эа.
Затем жрец вторично омывал рот идолу, и трижды произносил следующее заклинание, обращенное к Эа:
Тот, кто приходит — рот его вымыт! Да будет он причислен к богам, их брат. Забери топор, долото и пилу ремесленника, все, что соприкасалось с ним, из туши [барана]. О Эа, этот бог омыт. Причисли его к его братьям!
Иными словами, заклинания выражает желание, чтобы идол был причислен к числу богов.
Затем жрец ставил идола на тростниковую циновку, расстеленную в саду около реки. Там он совершал третье и четвертое омовение, и на всю ночь оставлял статую у реки. Утром следующего дня жрец совершал жертвоприношение и произносил заклинание, обращенное к великим богам:
[О боги], явитесь в этот день. Явитесь ради идола, что пред вами. Решите его судьбу, чтобы его рот мог есть. Вот его уши, пригодные, чтобы слышать…
Великих богов просили «решить судьбу» идола, чтобы он мог есть, пить и слышать, т.е. — чтобы он слышал молитвы, обращенные к нему, и вкушал приносимые жертвы.
Затем жрец в пятый раз омывал рот, и произносил еще одно заклинание:
Когда бог был сделан, чистая статуя была закончена
Бог явился во всех землях…
Он был создан на небе; он был создан ан земле.
Статуя была создана на всех небесах и на всей земле.
Статуя по образу богов и человека.
Вновь перед нами — попытка справиться с теологическим парадоксом: идол сделан на земле — и, тем не менее, является богом. Согласно заклинанию, идола делали и на земле, и на небесах, т.е. одновременно и боги, и люди, по образу и подобию и тех, и других.
Далее заклинание звучало так:
Идол не может обонять благовония, ибо нет у нее рта.
Не может есть, не может пить воду.
Как мы видим, заклинание очень похоже на процитированный выше полемический отрывок из книги Дварим, где об идолах сказано, что они «не видят и не слышат, и не едят, и не обоняют».
Месопотамский ритуал так же признавал, что статуя не является в полной мере «живой» и не может ни есть, ни пить, ни обонять. Однако произнесение заклинаний, наряду с другими ритуалами, должно было наделить идола этими способностями: еще несколько часов, и статуя сможет вкушать жертвы, и участвовать в религиозной жизни в качестве непосредственного проявления божества.
Затем жрец шестой раз омывал статуе рот. В этот момент происходило драматическое событие: связав руки ремесленнику, сделавшему идола, жрец символически отрубал их деревянным мечом, в то время как сам мастер произносил такие слова:
Не делал я идола! Я вовсе не делал идола! Это он [бог-ремесленник] сделал идола!
Как и предшествующее символическое действие, когда инструмент ремесленника возвращали богу Эа, символическое отсечение рук лишний раз показывало, насколько важным казалось отрицание любой связи между ремесленником из плоти и крови и созданием божества.
Затем жрец возвращался в город, и устанавливал идола в храме на предназначенный для него пьедестал. Там он совершал седьмое и последнее омовения, и облачал идола в ео одеяния и короны. После этого он окончательно становился богом, достойным поклонения.
Разумеется, невозможно представить статую, вкушающую жертвоприношения и слышащую молитвы. Тем не менее, это было неотъемлемой частью месопотамского восприятия божественного. Продолжительный ритуал, описанный выше, был призван если не устранить, то хотя бы смягчить этот парадокс, и придать идолу необходимые силы, которые позволили бы ему существовать не только в горнем, но и в земном, человеческом мире.
Вернемся, однако, к библейскому тексту. Очевидно, что библейские авторы полемизировали с месопотамскими представлениями о физических изображениях богов. Некоторые исследователи полагают, что полемисты знали месопотамский ритуал омовения уст, другие (к их числу принадлежу и я), в этом сомневаются. Как бы то ни было, Библия ясно и недвусмысленно отвергало теологические предпосылки, стоявшие как за поклонением идолам, так и за ритуалами, призванными устранить связанные с ним парадоксы. Писание, в том числе Второзаконие, решительно настаивало, что Богу Израиля следует поклоняться, не используя никаких Его изображений.
Титульное изображение: Цилиндрическая печать XXV в. до н. э. Фотография Wolfgang Sauber, CC BY-SA 3.0 2012 г. / Wikimedia