…Как нелепо как нелепо
так нелепо
как
еврей на Первой Мировой.
М. Генделев
Суббота накануне Пурима известна в еврейской традиции как Шабат Захор — суббота «Помни», поскольку в этот день в синагогах читают следующий отрывок из Торы:
Помни, что сделал тебе Амалек на пути, когда выходили вы из Египта. Как он встретил тебя на пути и перебил позади тебя всех ослабевших, а ты был изнурен и утомлен, и не побоялся он Бога. И вот, когда успокоит тебя Господь, Бог твой, от всех врагов твоих со всех сторон, на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе в удел для владения ею, сотри память об Амалеке из поднебесной; не забудь.
Согласно Торе, амалекитяне — народ, напавший на евреев сразу после Исхода, после чего Всевышний заявил, что «война у Господа против Амалека из рода в род», и пообещал: «Я совершенно сотру память Амалека из поднебесной» (Шмот, 17: 14, 16). В еврейской традиции имя Амалек со временем стало нарицательным: он стал олицетворением мирового зла и, главное, беспричинной ненависти к евреям. Соответственно, своих врагов евреи нередко называли Амалеком: в разные годы этого титула удостаивались Хмельницкий, Гитлер, Насер, Арафат…
Этот традиционный сюжет получил неожиданное и малоизвестное развитие в годы Первой мировой войны.
Начало войны вызвало всплеск патриотических чувств у евреев всех стран-участниц: в синагогах служили молебны о даровании победы, на улицах происходили еврейские демонстрации, ораторы соревновались в проявлениях лояльности и патриотизма… Однако, как отмечает исследовательница Марша Розенблит, в глубине души многие евреи испытывали двойственное чувство. Русские евреи должны были сражаться за государство, в котором они официально считались гражданами второго сорта и жестоко страдали от погромов и антисемитизма. Евреям стран Англии и Франции, соответственно, нужно было искать оправдание союзу с антисемитской Россией. Германия воевала против России, однако большая часть германских войск находилась на Западном фронте, сражаясь с армиями Англии, Франции и Бельгии — государств, к которым у евреев не было никаких претензий.
В самой простой ситуации оказались евреи Австро-Венгрии. Для «дуалистической монархии» главным военным противником оказалась именно Россия, которая в глазах австрийских евреев была, прежде всего, страной еврейских страданий, погромов, процентной нормы и черты оседлости. Более того, временная русская оккупация австрийской Галиции сопровождалась погромами и притеснением местных евреев. Поэтому для многих австрийских евреев участие в войне стало не только выражением патриотического долга и лояльности императору (горячо любимому и очень популярному), но прежде всего — войной за национальное еврейское дело. Австро-венгерская армия, по их мнению, защищала не только границы империи, но и своих еврейских подданных, которым грозили казачьи орды. Грядущая же победа Австрии и ее «дуалистической монархии» мыслилась, во-первых, как отмщение за Кишинев, Белосток и другие преступления царского режима, а во-вторых — как необходимое условия эмансипации и грядущего равноправия русского еврейства.
Неудивительно, что эта тема стала стержнем и краеугольным камнем австро-еврейской пропаганды и публицистики. Политики, журналисты, раввины и проповедники без устали возвращались к ней снова и снова. Так, в телеграмме, отправленной в Америку австрийской ложей «Бней-Брит», утверждалось, что война, которую ведет габсбургская монархия, является «битвой свободы против рабства… ради миллионов чудовищно угнетенных и гонимых единоверцев». Выходившая в Праге сионистская молодежная газета Jung Juda («Молодой Йегуда») убеждала своих читателей, что Австрия и Германия «воюют за правое дело» против «царства тьмы» (России), чтобы защитить европейскую свободу и освободить русских евреев. Некий еврейский солдат писал с фронта, что счастлив, что ему довелось сражаться именно против России, поскольку это позволит ему отомстить за «изуродованные тела в Кишиневе, позорные убийства в Житомире, за выколотые глаза в Белостоке, за оскверненные свитки Торы, за погромы и бесчисленные убийства невинных детей».
Не отставали и раввины. Так, в августе 1914-го раввин Граца Давид Герцог заявил, что царская Россия является «нечестивым злонамеренным и коварным врагом», стремящимся уничтожить плоды «нескольких столетий прогресса и культуры». Поэтому, по его словам, противостояние Австрии и России является борьбой «культуры против варварства, света против тьмы, человеческого счастья против человеческого угнетения», и священный долг каждого культурного человека — сражаться против русского «варварства». Другой раввин, Вильгельм Рейх из венского пригорода Баден, опубликовал статью, где утверждалось, что «для нас, евреев, эта война является священной». Подобных примеров можно привести множество.
Хотя галахический иудаизм не знает идеи священной войны, в нем есть «заповедная война» (милхемет мицва). И к этой категории, среди прочего относится война с Амалеком. Таким образом, все было готово, чтобы австрийские евреи объявили Россию Амалеком, вековечным врагом еврейского народа. И этот шаг был сделан, причем довольно быстро.
Уже в начале августа 1914 года еврейский публицист Морих Фрюлинг опубликовал в газете Österreichische Wochenschrift («Австрийский еженедельник») статью, в которой, вспомнив Амалека, извечного врага евреев, заверил читателей, что еврейские солдаты «отомстят за все преступления, совершенные против наших братьев».
Его примеру немедленно последовали другие ораторы и публицисты. В проповеди, произнесенной в честь 84 дня рождения кайзера Франца-Иосифа, раввин Рубин Фербер из чешского города Острау (Острава) призвал своих слушателей «помнить об Амалеке», заявил, что война с Россией это «битвой добра и зла, света против тьмы, нравственности против безнравственности, добродетели против порока и жестокости, закона против беззакония и варварства», и заверил, что Бог непременно поможет евреям победить страшного врага. Об Амалеке в контексте войны с Россией упоминал в своих статьях уже упоминавшийся раввин Вильгельм Рейх. В декабре 1914-го в «Австрийском еженедельнике» появляется статься Рахель Эдельштейн o патриотической деятельности еврейских женщин. Автор уподобила их Моше, который держал свои руки воздетыми, пока Йегошуа бин Нун сражался с амалекитянами.
Не оставались в стороне и сионисты. Так, в марте 1915 года статья, опубликованная в издававшейся в Брюнне (Брно) сионистской газете Jüdische Volksstimme («Еврейский народный голос») напоминала читателям, что «мы не забываем, что сражаемся с потомками Эсава, против государства, убивающего и мучающего евреев, ради освобождения миллионов евреев». В еврейской традиции Эсав, брат Яакова, так же стал олицетворением зла и антисемитизма. А кроме того, Амалек, родоначальник амалекитян, согласно Писанию был прямым потомком (внуком) Эсава.
Дальше других, пожалуй, зашел рабби Адольф Альтман из Мерана, будущий армейский капеллан. В начале 1915 года он прямо заявил, что война с царской Россией это война с Амалеком, «извечным врагом евреев, и, возможно, столь же извечным врагом нашей родины». (Последнее было полной ерундой: до I Мировой войны Россия и Австрия почти не воевали, и нередко оказывались союзниками. Но где и когда пропагандистов интересовали факты?).
Понятно, что подобные высказывания не следует понимать буквально — вряд ли кто-либо из процитированных раввинов и публицистов стремился и призывал к тотальному уничтожению России. Тем не менее, подобная риторика наглядно свидетельствует, какие мысли и чувства владели австрийскими евреями в годы войны, имевшей, как мы сегодня знаем, столь судьбоносные последствия для Европы и европейского еврейства.
И, разумеется, нельзя не отметить, что пройдет совсем немного времени, и «Амалек» сменит национальность и окажется по другую сторону фронта. В агиографической и агитационной еврейской литературе появятся рассказы о великих раввинах, которые якобы все знали и все предвидели, а патриотические проповеди австро-венгерских раввинов будут благополучно забыты всеми, кроме нескольких специалистов.
Титульная иллюстрация: Немецкие солдаты празднуют Песах в оккупированной Елгаве (недалеко от Риги), 1917 / Wikimedia, Еврейский музей в Берлине