Язык творения

Немецкий философ, историк и культуролог Вальтер Беньямин (1892–1940), рассуждая в письме к своему коллеге  Гершому Шолему 1897-1982; философ, основатель современной науки о каббале и еврейской мистике.  о сущности языка, замечает, что, в отличие от природы, творимой словом, «Бог сотворил человека не из слова и не поименовал его. Он не хотел подчинить его языку, но в человеке Бог выпустил на свободу язык, который служил Ему медиумом творения Беньямин имеет в виду следующие стихи: «И образовал Господь Бог из земли всех зверей полевых, и привел к человеку посмотреть, как он их назовет, и как назовет человек живое существо – такое ему и имя. И дал человек имена всякому скоту, и всякой птице небесной, и всякому зверю полевому…» (Берешит 1:19-20) / Вальтер Беньямин. Учение о подобии. Сб. статей. М.: РГГУ, 2012, с. 17. ». Человек сотворен из земли (адама), но именно он оказывается способным именовать сотворенное. «Творение Божие завершается тем, что вещи получают свое имя от человека». Именуя вещи, человек словно заставляет творение звучать.

С грехопадением человек лишается того языка, в котором имена отражают Божественное слово: «грехопадение есть момент рождения человеческого слова, в котором имя больше не обитало невредимо и которое вышло из языка имен». Превращая язык в средство коммуникации, человек «впадает в бездну болтовни». Тем самым он обрекает на немоту и страдание все сотворенное, ибо «безъязычие — вот великое страдание природы».

Эти мысли известного философа XX века удивительным образом предвосхищаются в талмудической литературе, с которой Беньямин не был знаком:

Сказал Святой, благословен Он: «Смотри, насколько хорош язык Торы, ведь он лечит язык [человека]». Откуда это известно? Ибо так написано: « Излечивает язык древо жизни» Продолжение стиха: «…а искажение в нем – поломка в духе». Синодальный перевод: «Кроткий язык – древо жизни, но необузданных дух – сокрушение жизни». В оригинале слово מרפא, которое, изменив огласовки, можно прочитать как причастие или глагол от корня רפא – «лечить». Мидраш, как это часто бывает, играет на этом, изменяя и синтаксис предложения.  (Мишлей 15:4). А «древо жизни» — не что иное, как Тора, ведь сказано: «Древо жизни она для придерживающихся ее» (там же 3:18)…

Знай, что в будущем Святой, благословен Он, взрастит в Эдемском саду славные деревья. И чем же славны они? Тем, что излечивают язык, ведь сказано: «И по-над рекой,  над устьем В оригинале על שפתו – букв. «на берегу его [потока]». Берег на иврите – שפה (сафа, букв. «губа»). Это слово означает также «язык», «речь». Чтобы как-то сохранить в русском переводе эти коннотации я предложил вариант «устье» – от «уста».  ее, с той стороны и с другой, поднимутся деревья плодовые» (Йехезкель 47:12).

Человеческий язык нуждается в исцелении, ибо, вкусив от древа познания добра и зла, человек исказил язык и потерял доступ к древу жизни. Талмудическая литература связывает исцеление человеческого языка со стихом, в котором речь идет о реке, вытекающей из Храма в грядущие времена. Возникает образ языка (река) и уст (берега) творения. Итак, посредством  исцеленного с помощью Торы Согласно мидрашу, Тора дана на языке Шема (читайте об этом подробнее в статье «Язык Шема и язык Йефета»). Шем – שם, букв. «имя». Любопытно, что именно с возможностью давать имя Биньямин связывает райский язык Адама. человеческого языка говорит Божье творение, а возможно, и сам Бог.

Не является ли в таком случае акт сотворения мира стремлением Бога к диалогу? Созданный из земли человек должен обрести язык и наделить им все Божье творение, а следовательно и самого Бога. Ведь Богу просто не с кем говорить, покуда этого не произошло.

Титульная иллюстрация: Фреска с изображением Грехопадения Адама и Евы на стене Софийского собора в Новгороде, XIX в. Фотографя Messir, 2016 г. CC BY-SA 4.0  / Wikimedia