«Месть — это блюдо, которое лучше подавать холодным»

Если бы король американской чернухи задумал снять кровавый боевик на сюжеты Ветхого Завета, то, без сомнения, наилучшим претендентом на роль справедливого партизана и мстителя (не считая сурового и карающего еврейского Бога, связываться с которым не решится даже сам Тарантино) стал бы Самсон. Вся сюжетная линия с 14-й по 16-ю главу Книги Судей представляет собой готовый сценарий фильма о любви, коварстве, мести и расплате в стиле тарантиновских «Убить Билла», «Бесславных ублюдков» и «Джанго освобожденного».

Налицо все необходимые ингредиенты: кровавые сцены, жестокие разборки, восточные мотивы и многочисленные реминисценции. Осталось добавить крупным планом ступни Далилы Женские ступни – один из обязательных элементов визуального ряда тарантиновских фильмов. В данном случае их появление будет оправдано еще и иконографически, поскольку это одна из самых мифологизированных частей человеческого тела: ноги, и в особенности ступни, связаны с хтоническим началом, так как более других частей тела приближены к земле и с ней соприкасаются. Распространены представления о передаче через ноги земной силы. Судя по всему, именно этот смысл вкладывал Рембрандт, настоящий мастер композиции, располагая ступню Далилы практически на первом плане своей картины «Самсон и Далила», противопоставляя ее «земную» силу божественной силе Самсона. , пару диалогов о том, что «слаще меда и сильнее льва» Так звучит ответ на загадку, которую Самсон загадал во время свадебного пира, поспорив на тридцать рубашек и тридцать перемен одежд, что «брачные друзья» не смогут ее разгадать. Гости угрозами вынудили жену Самсона выпытать у него ночью в постели правильный ответ — наутро она сообщила разгадку своим соплеменникам. Самсону ничего не оставалось, как уплатить долг. Для этого он затеял драку с тридцатью филистимлянами, убил их, снял с убитых одежду и таким образом рассчитался за проигрыш. , а также о пользе неадекватных личностей, которые благодаря своим подвигам становятся народными героями В иврите имя Самсона, в оригинале звучащее как Шимшон, приобрело характерный эпитет — שימשון הגיבור, «Шимшон ха-Гибур», что значит «Самсон-герой» или «Самсон-богатырь» (в общем, эдакий Илья Муромец). Без этой «героической» составляющей его имя редко употребляется в разговорной ивритской речи. Важно отметить, что в танахическом тексте подобное словосочетание не встречается, а впервые этот эпитет появляется в период ХаЗаЛь (Мудрецов Талмуда). Устойчивым это наименование становится, судя по всему, только в начале XX века с расцветом сионистского движения и утверждается как символ героизма с образованием Государства Израиль. . Кадр за кадром разворачивается перед зрителем история амбивалентного героя еврейского народа. На вершине горы валяются выдранные с косяками ворота Газы Самсон пришел в город Газу, встретил там женщину, которую Тора называет иша зона, то есть «женщина-блудница», и «вошел к ней». Жители Газы, узнав о приходе Самсона, «окружили дом и подстерегали его всю ночь в воротах города, и таились всю ночь, говоря: До рассвета убьем его. Самсон пролежал до полуночи, а в полночь встал, и схватил городские ворота с обоими косяками, и вырвал их с затвором, и положил их себе на плечи, и унес их на вершину горы, что против Хеврона» (Суд 16:2-3). , в то время как освободившийся от пут Мстя филистимлянам, Самсон нанес им крупное поражение, уничтожив пеших и конных воинов: «И перебил он им голени и бедра…» (Суд 15:8). В ответ филистимляне напали на владения соседнего колена Йеуды и потребовали, чтобы им выдали еврейского богатыря. Самсону связали руки крепкими веревками и вывели из ущелья, где он скрывался. Но когда подошли филистимляне, чтобы взять его, он напряг свои силы и разорвал веревки. Не имея при себе оружия, он по дороге поднял челюсть мертвого осла и «убил ею тысячу человек» (Суд 15:15).  условный Брюс Уиллис/Джейми Фокс крушит ослиной челюстью тысячу филистимлян. Сцена рушащегося храма Дагона Филистимляне, выведав у Далилы секрет Самсоновой силы, захватили его, ослепили, заковали в цепи и заставили вращать мельничные жернова в доме узников. Вскоре они устроили праздник, на котором благодарили своего бога Дагона за то, что он передал в их руки Самсона, а затем доставили пленника в храм, чтобы тот забавлял их. В храме собралось около трех тысяч человек. Между тем волосы Самсона успели отрасти, и сила стала возвращаться к нему. «И сказал Самсон: Умри, душа моя, с филистимлянами! И уперся [всею] силою, и обрушился дом на владельцев и на весь народ, бывший в нем. И было умерших, которых умертвил [Самсон] при смерти своей, более, нежели сколько умертвил он в жизни своей».  по масштабу и красочности наверняка затмит выступление Черной Мамбы в Доме голубых листьев, а несущиеся по полям лисицы с хвостами-пламенниками «И пошел Самсон, и поймал триста лисиц, и взял факелы, и связал хвост с хвостом, и привязал по факелу между двумя хвостами; и зажег факелы, и пустил их на жатву Филистимскую, и выжег и копны и нежатый хлеб, и виноградные сады, и масличные» (Суд 15:4-5).  озарят горизонт ярче, чем подорванный динамитом особняк Кельвина в «Джанго». Апогеем «кетчупиады» станет 21-метровый кровавый фонтан, бьющий из разодранной пасти льва По дороге в Тимнату, куда Самсон идет свататься, навстречу ему выскакивает лев. «И Дух Господень сошел на него, и он растерзал льва как козленка; а в руке у него ничего не было» (Суд 14:6). , после которого никто из зрителей не сможет без содрогания пройти мимо скульптуры Самсона в Петергофе.

Библейский нарратив был и остается основным источником цитат для произведений искусства. При этом выбор и трактовка того или иного сюжета отражают набор моральных ценностей, соответствующих конкретному историческому периоду. История Самсона в силу своей многогранности и эпичности, пожалуй, одна из самых цитируемых. Давайте проследим, как трактуют художники этот образ, какие из легенд, с ним связанных, с готовностью отображают на своих полотнах, а о каких предпочитают умалчивать, не выходя за «рамки приличия», очерченные религиозными, художественными и общественными установками.

Одни из наиболее ранних изображений Самсона в еврейском искусстве обнаружены на мозаичных полах двух синагог Синагогу Вади Хамам относят к началу III века н. э., а синагогу в Хукук — к IV-V, т.е. к римско-византийскому периоду. , расположенных в деревнях Хукук и Вади Хамам в Галилее. На обоих перед нами предстает освободитель: в еврейском эпосе Самсон традиционно рассматривается как герой, избранный Богом и наделенный исключительной силой для освобождения евреев из колена Дана от 40-летнего гнета филистимлян. (Тем не менее, несмотря на все свои богоугодные дела, в еврейской художественной традиции Самсон занимает второстепенное место: репутацию ему подпортила слабость к женскому полу. Об этой легендарной личности вспоминают большей частью лишь в те моменты еврейской истории, когда положение настолько критично, что не остается ничего другого, как прокричать: «Умри, моя душа, с филистимлянами!» Слова, с которыми Самсон рушит храм Дагона, жертвуя своей жизнью, означают отмщение, совершенное в ситуации, из которой нет выхода, месть, которая будет стоить жизни (Суд 16:30). )

Мозаика в Вади Хамам, судя по всему, иллюстрирует сцену его победы над филистимлянами, а мозаика в Хукук изображает связанных хвостами лисиц с факелами, которые подожгут весь урожай, виноградники и масличные деревья, обрекая на голодную смерть местных жителей. Это коллективное наказание филистимлян, в отместку за нанесенное тестем Самсона оскорбление исключительно личного характера Тесть Самсона без предупреждения отдает его жену повторно замуж за одного из дружек, присутствовавших на свадьбе. , аргументировано словами: «Теперь я буду прав пред филистимлянами, если сделаю им зло» (Суд 15:3). Исходя из того, что в еврейской иконографии Самсон персонифицирует борьбу между евреями и филистимлянами, перед нами не просто победа над врагом, а священная война в духе предписания В первом стихе этой главы Господь велит высечь новые скрижали и обещает написать на них «слова, которые были на первых скрижалях», разбитых Моше. Тем не менее с вариантом Десяти заповедей, содержащихся в Исх 20:1-14, дальнейший текст имеет мало общего. Отрывок Исх 34:11-26 посвящен, в основном, заповедям ритуального характера, поэтому в классической библеистике получил название ритуального декалога (декалог – происходящий из греческого языка (буквально – «десятисловие») синоним словосочетания «Десять заповедей»). , данного Богом в 34-ой главе Книги Исхода: «Остерегайся, не заключай завета с жителями земли, в которую ты придешь, чтобы они не стали западней для тебя. Их жертвенники разбейте, их священные камни сломайте, их священные столбы срубите и изваяния богов их сожгите огнем. Чтобы не поклонились вы чужим богам, ведь Господу имя Ревнивец, он бог ревнивый». Неудивительно поэтому, что текст, обнаруженный рядом с мозаикой, благословляет тех, кто посвятил свою жизнь соблюдению заповедей и добрым делам.

Для христиан Самсон служит прообразом Иисуса — рождение обоих предвещается ангелом, оба избраны Богом, оба преданы за деньги, оба обречены на гибель, — а сила его считается божественной, что на века гарантирует ему надежное место в христианской иконографии. В катакомбах на Виа Латина (Via Latina) в Риме есть изображение Самсона, побеждающего льва и избивающего филистимлян ослиной челюстью. В Средние века в искусстве романеска особенно распространена сцена победы над львом как одна из тех, что однозначно указывает на божественное происхождение Самсоновой силы «И Дух Господень сошел на него, и он растерзал льва как козленка; а в руке у него ничего не было» (Суд 14:6). .

Примечательно, что часть работ дословно иллюстрирует библейский текст, изображая кроме самого героя снизошедший на него Божий дух в виде ангела, а некоторые во избежание излишней путаницы изображают Иисуса в виде Самсона. Именно образ Самсона-победоносца эксплуатируется в личных целях российским самодержавием: знаменитый петергофский фонтан изначально был задуман как Геркулес, побеждающий Лернейскую гидру, но конвертированный в Самсона, побеждающего льва, стал олицетворением мощи российского государства, одержавшего победу над Швецией при Полтаве Победа при Полтаве была одержана 27 июня 1709 года в день св. Сампсония Странноприимца, лев же фигурирует на гербе Швеции по сей день. Фонтан был открыт к 25-летию со дня окончания битвы. .

Популярность Самсона растет с появлением манускриптов и особенно с изобретением печати, так как этот формат позволяет с легкостью проиллюстрировать весь цикл легенд. Фаворитами остаются сцены триумфа — победа над львом и пиротехнические фокусы с лисицами, тогда как не прибавляющая герою славы и стоившая ему жизни история страсти к Далиле Самсон полюбил и женился на Далиле, филистимлянке из долины Сорек. Далиле были обещаны немалые деньги, если она разузнает секрет Самсоновой богатырской силы. После трех попыток ей это удается: сила Самсона в его волосах, стричь которые запрещает обет назорея. «И усыпила его Далила на коленях своих, и призвала человека, и велела ему остричь семь кос головы его. И начал он ослабевать, и отступила от него сила его» (Суд 16:19). Утративший силу Самсон был захвачен филистимлянами, ослеплен, закован в цепи и брошен в темницу.  встречается значительно реже, да и те немногие изображения всегда очень целомудренны, неэмоциональны и назидательны.

Поскольку Самсон становится жертвой слабости плоти, на примере именно этой сцены легче всего подчеркнуть основные ценности церковной идеологии: греховность человека, его беспомощность, разделение человеческой природы на телесную и духовную, принижение телесного начала и земного бытия.

Однако эпоха модернити, пришедшая на смену Средневековью, превращает именно этот сюжет Самсонова бытия в центральный. Во времена, когда искусство может позволить себе быть менее догматичным, трактовки библейских сюжетов становятся многограннее и отношения между мужчиной и женщиной вытесняют на время героический пафос. Задачей художника становится отражение стихии человеческой жизни, где правит судьба, и стихии тела, где властвуют страсть и инстинкт.

Показательна в этом смысле работа Рубенса, с характерным для голландских художников умением подчинить самые мелкие детали основному идейному замыслу. Самсон спит на коленях у Далилы сном опьяненного, причем, по всей видимости, не только любовью: на полочке аккуратно расставлены бутылки. Далила без сожаления смотрит на то, как лишают силы ее возлюбленного, зная, что за этим неминуемо последует его гибель. На происходящее взирает скорбящая Венера, в колени которой уткнулся рыдающий амур, оплакивающий вероломно преданную любовь. Отныне художники позволяют себе изображать не только Самсона-победителя, но и Самсона обманутого, Самсона поверженного. Теперь он предстает обнаженным, как античные герои, демонстрируя всю мощь своей физической силы, которой, увы, недостаточно, чтобы предотвратить поражение.

Среди сюжетов появляются сцены ослепления и порабощения Самсона, на которых ранее внимание не заострялось. Показывая трагедию героя, легче обосновать правомерность мести и следующее за ней торжество справедливости. По логике, появление этих сюжетов должно внести принципиальное изменение в изображении сцен триумфа, которые сконцентрируются на отмщении за пережитое унижение и подчеркнут резонность мести как таковой, но это идет в разрез с основополагающими установками христианского мировоззрения. Скорее всего, именно этот конфликт объясняет немногочисленность работ о триумфе Самсона — их немного в гравюрах и единицы в живописи. Интересно, что этот аспект не находит широкого отражения в искусстве и в более поздние периоды. Многофигурные кровавые сцены плохо смотрятся на полотнах, но, судя по коммерческому успеху, хорошо на экранах. Модель, по которой на пути к мести можно крушить налево и направо всех, кто прямо или косвенно причастен к злодеянию, не придумана Тарантино — она заимствована из Книги Судей. Ведь «когда месть необходима, это великая вещь» (Талмуд Брахот, 3а).

Титульная иллюстрация: Самсон у филистимлян. Карл Генрих Блох, 1863 / Wikimedia, Государственный музей искусств, Копенгаген